Твой шёпот в Тумане

Словно почувствовав мой взгляд, Вульфрик обернулся. Его брови грозно сошлись на переносице. Не поняв, что так не угодило мужу, я осмотрела себя. Вроде всё нормально.

Поднявшийся ветер заставил поёжиться. На небе собирались тучи, и было понятно, что к ночи на землю прольётся дождь. Вульфрик не сводил с меня хмурого взгляда.

— Возьмите, холодает, — Сай сунул нам в руки сложенные подбитые мехом лёгкие плащи. Развернув их, мы с Лестрой быстро укутались. Подняв Эмбер, Сай усадил её рядом с нами. — Скоро поедем. Потерпите ещё немного.

Завернувшись в плащ плотнее, я снова обернулась на мужа. Он улыбнулся брату и кивнул. Мне стало понятно, что вызывало его недовольство. На улице ветер, а мы одних платьях сидим.

Странные все же эти северяне. Никто из наших мужчин даже не обратил бы внимания на то, в чём там жёнки их разгуливают. Наоборот, это женщины следили, чтобы мужья да сыновья свитера под кафтаны поддевали.

На стоящую рядом с нами телегу забралась талия с дочерьми, как и мы, она практически не взяла с собой вещей, только игрушки девочек, да кое-какие дорогие сердцу мелочи. Кьерн хоть и не был вардом, но входил в близкое окружение и имел довольно высокое положение.

— Трогай! — раздалось за нашими спинами.

Повозка дернулась и плавно скользнула вперёд.

Вот и всё, пора прощаться с родным краем.

— Даже скучать не буду, — словно прочитав мои мысли, пробормотала Лестра.

— А я буду. Тут наш дом, тут могилы родителей и братика, — прошептала в ответ я.

— Сай обещал, что мы заедем с ними попрощаться, — прошептала Эмбер. — Я бы тоже не смогла уехать, не взглянув последний раз на могилки родных.

Проезжая по родной деревне, я вздрагивала от скрипа распахнутых калиток, что раскачивал ветер. Тут ещё пару недель назад кипела жизнь, а теперь словно замерло всё. Судорожно вздохнув, я стёрла с лица слезинки, что пролились против моей воли. Впереди показалась крыша нашего дома. Прикрыв глаза, я не выдержала и всё же расплакалась, как ребёнок.

— Ты всегда была привязана к дому, — обняв меня, Лестра прижала к себе. — Но, Томма, это всего лишь ветхая халупа. Это доски и глина. Больше ничего. То счастье, что было в нём, его уже не вернёшь. Там больше никогда не раздастся голос отца, мама более не поставит на печь чугунок для жаркого. Там не заплачет в своей люльке наш брат. Их нет, они ушли. Даже вишня больше не зацветёт по весне. Этот дом мёртв, а мы живы, Томма.

— Ты всегда пыталась мне это сказать. Я понимаю, но принять не могу, — сквозь рыдания прошептала я.

— Да, я всегда пыталась тебе это объяснить. Мне стыдно за те слова, что я произнесла, уходя и бросая вас. Но я верила, что Эмбер обречена здесь, а там на юге, на том юге, который я себе воображала, у неё мог бы появиться шанс. Но ты не хотела даже слушать. Я люблю Эм, и всегда хотела лучшего для нее. Я хотела, чтобы она ушла с нами на юг к лучшей жизни.

— Мне жаль, что я не выслушала тебя, Лестра.

— А мне нет, — отмахнулась она, — если и мне перепадёт муж северянин, пусть и не вард, то я буду скакать от счастья.

— Конечно, перепадёт, — вмешалась в наш разговор молчавшая до этого момента Эм, — Сай сказал, что придётся от тебя женихов оглоблей отгонять. Желающих будет столько, что хоть дорогу ими мости.

Лестра довольно улыбнулась и зыркнула лисьим взглядом в воинов, что ехали по правому борту телеги. В ответ те расплылись в улыбках.

Вздохнув, я легонько пнула сестру и призвала к порядку.

— Ты чего тут глазки строишь, — шикнула я.

— Тебя отвлекаю, чтобы не плакала, — услышала от неё в ответ.

Глянув на сестру, увидела вполне искреннее выражение на её лице. Ни намёка на веселье или шутки.

— Томма, — подъехавший вплотную к телеге Вульфрик, подхватил меня за талию и пересадил на своего коня, — что ты опять плачешь, душа моя?! Ну, хочешь, я по брёвнышку разберу этот трухлявый дом и перевезу его на Север.

Представив, как это будет выглядеть, я тихо рассмеялась.

— Не нужно, Лестра права — это просто ветхая халупа. Даже любимой вишни не осталось.

— Ну, почему же осталась, дерево-то вы срубили, но побеги от него вполне живые.

Их уже выкопали для вас. Сай для твоей сестры высадит целый вишнёвый сад, лишь бы вы не убивались по этим развалинам и были счастливы.

И действительно, стоило нам подъехать к родному дому, как со двора вышли два молодых воина. Сразу за калиткой я увидела нашу тачку, а в ней с десяток маленьких ростков вишни.

— Спасибо, — потянувшись, я поцеловала Вульфрика, — а можно одно деревце и нам под окно дома.

— Да, хоть сад, — легко согласился он.

Войдя во двор, мы втроём тихо прошли за сарай. Как и прежде нас встретили три могилки. И пусть мама похоронена в другом месте, я всегда считала, что она здесь рядом с нами.

Хотя — четыре могилки, ведь и прежнее тело Лестры здесь лежит.

Сестра передёрнула плечами и отошла подальше.

— У нас принято, покидая родные могилы, насыпать в холщевый мешочек землю с захоронений. А потом ссыпать её в горшочек и высаживаешь цветок. Так наши близкие всегда рядом, — как бы невзначай бросил гер Каил.

— У меня нет мешочка, — спохватилась я.

Гер Каил тихо рассмеялся: