Твой любимый фамильяр

Она не отрывала от него рук до тех пор, пока в комнате не погас последний огонёк. С облегчением выдохнула, нежным порхающим жестом убрав с его лба влажную прядку чёрных волос. Получилось. И её это радовало совсем не потому, что она выполнила долг фамильяра, а потому что смогла ему помочь. Пора было отодвинуться и уйти, вот только именно этого совсем не хотелось. Теперь его тело было приятно тёплым, дыхание всё более спокойным. Анни опустила голову на подушку, понимая внутри себя, что больше её присутствие не требуется. А вдруг новый кошмар? И снова бежать по холодным полам…

Дотронувшись до его груди, она оставила на ней ладонь — на всякий случай, контролируя частоту сердцебиения. Привкус его эмоций приобрёл вишнёвый оттенок, уже знакомый. Улыбнувшись такой перемене, Анни позволила себе закрыть глаза, вслушиваясь в размеренный ритм пульса Элая. Дерзость? Просто неслыханная. Зато так приятно. Тепло и правильно. Гораздо лучше холодной одинокой постели.

Интуиция говорила засыпающему сознанию, что вряд ли кто-то будет на это злиться. А она слишком устала, чтобы помнить о приличиях.

Последний всполох пламени и какофония из криков боли. Вокруг не снег — пепел. Анни с недоумением озирается, пытаясь понять, где она, и почему так чётко пахнет палёной плотью и сажей. Элай стоит на коленях, и его глаза наполнены ужасом осознания. Он смотрит с холма вниз, в чёрную яму, где ещё воют от боли люди. Анни позволяет себе лишь коротко проследить за его взглядом, через клубы дыма различая обгорелые останки, которые страшно считать.

— Элай? — тихо пытается позвать она, а реакции никакой. Его лицо пустое, в полосах копоти и в шелухе пепла. Мёртвое. Будто это не враги горят внизу, а он сам.

Всхлипнув, Анни встаёт на колени напротив него и прижимается всем телом, обвивая руками шею. Пытается закрыть собой от того, что он теперь будет видеть во снах вечность. С лёгким опозданием его ладонь бездумно ложится на её талию.

Ещё до того, как открыть глаза, Аннабель ощутила, что на неё смотрят. Непередаваемая щекотка в затылке, неуютное покалывание. Просыпаться в чужой постели оказалось страшно, и перед тем, как выдать, что уже не спит, она осторожно проанализировала вкусы во рту. Шафран, сладкая вишня. Ничего горького или кислого, что внушало надежду на лучшее. Осторожно приоткрыв глаза, Анни тут же наткнулась на изучающий её лицо взгляд. В спальне слабо пробивался через плотные шторы рассвет, наступивший неожиданно скоро и озаривший смуглое лицо Элая.

— Ты мне снилась, — тихо и абсолютно шокировано прошептал он. — Как ты могла мне сниться? Там…

— Я просто хотела помочь, — она попыталась оторвать голову от подушки, чтобы поскорей убраться к себе. На плечо тут же опустилась рука Элая, остановив этот глупый порыв. — Прости, я…

— Не надо. Не вздумай передо мной извиняться за самую спокойную ночь последних лет. Я и так не знаю, какими словами тебя благодарить.

Анни глубоко вздохнула, не скрывая облегчения. Элай не злился, хоть и сам не понимал, что произошло. Он перевернулся на спину, задумчиво сводя брови. В кровати так пахло им — дымом и еловой смолой, — что хотелось зарыться носом в подушку и лежать так весь день, пропитываясь этой принадлежностью до костей.

— Это был Айгден, верно? — позволила себе Анни любопытство, вспомнив ночной кошмар, неожиданно ставший общим. С той лишь разницей, что разделённый пополам сон перестал быть кошмаром как таковым. Ведь больше Элай не кричал, не пытался порвать простынь.

— Да, — глухо ответил он, глядя лишь в потолок. — Это всегда Айгден. И Леон.

Тут же напряжённо замолчал, и Анни приподнялась на локте, ощутив его дымную, душную тоску. Решиться продолжать разговор было непросто. Правда, раз уж она и так марала собой хозяйскую постель, то терять всё равно нечего.

— Ты можешь мне рассказать. Всё, чем тебе так нужно поделиться, кошмарами и страхами. Я поклялась беречь твою душу, причём поклялась душой собственной. Если ты не хочешь доверять мне, то поверь хотя бы этой клятве. Ни один фамильяр не может предать господина.

— Зачем тебе это? — невесело усмехнулся Элай уголком губ. — Анни, ты не мусорное ведро для моих проблем…