Твой любимый фамильяр

— Господин, леди Розалинда послала узнать, во сколько вы освободитесь, чтобы сопроводить её на рынок…

— Передай моей дражайшей сестрице, что она сама в состоянии добраться до рынка, я ей не извозчик, — зло огрызается Элай, вскидывая на него презрительный взгляд. — Чего стоим? Пшёл к драконам!

Испуганно дёрнувшись на мелькнувшие в чёрных глазах искры, слуга хлопает дверью и исчезает. Нет, он не виноват, что у наследника никак не получается нарисовать график перепада температуры для котла паромобиля. Но злость куда-то выплеснуть надо, её вообще слишком много в совсем юном теле. К парте подходит Леон, задумчиво поглаживая рыжую бородку с пробивающейся сединой.

— Упор лёжа и тридцать отжиманий, — спокойно командует он, захлопывая учебник перед носом Элая.

— За что?!

— Пятьдесят. Ещё слово, и будет семьдесят. Закрепим материал по арифметическим прогрессиям. Может, так ты научишься не грубить людям зря.

— Но я — наследник дома, а это — жалкий слуга!

— Так и я тогда тоже, мм? Меня тоже можно послать? — Леон окидывает его откровенно насмешливым взглядом, прекрасно зная ответ. Что заслужил уважение уже простым фактом: он единственный, кто имеет смелость не поддаваться Элаю в шахматы.

А потому — упор лёжа, на кулаки, с обречённым кряхтением. Тут же получив указкой по плечам и по пятой точке:

— Зад не отклячивай! Наследничек…

— Спасибо, — сморгнув непрошенное воспоминание из детства, Элай забрал у Уолта коробочку с фамильными серебряными запонками, но когда тот собрался было скрыться в коридоре, уточнил: — Аннабель готова, не знаешь?

— Сейчас проверю.

— Не стоит. Сам за ней схожу. Не вздумай только ждать нашего возвращения, ложись отдыхать. Разве что приготовь, пожалуйста, дров для камина Анни, — мысли Элая так скакали с одного на другое, что даже Уолт вопросительно поднял бровь, и пришлось уточнить: — Мне кажется, она мёрзнет.

— Как будет угодно, сэр. Приятного вечера вам и леди, — старик покинул спальню, и Элай постарался вдыхать поглубже, пока рассеянно застёгивал на рукавах запонки.

«Мёрзнет». Ему так казалось, потому что ночью вжатое в матрас маленькое тельце было ледяным от ужаса. Он явно её напугал, и утром только добавил бедной девочке страхов своими двусмысленными заявлениями. Не скажешь же прямо: «Милая, поднимись с колен, иначе кабинет сейчас сгорит. Потому что мне до одури хочется намотать твои косы на кулак, запрокинуть эту хорошенькую головку и целовать собственноручно порезанную шею».

Это противоестественно, это шло вразрез со всеми годами вкручиваемыми Леоном под кожу убеждениями, но именно демонстрация чёткого низа и верха их отношений возбудила Элая до горящих вен. Так же, как ночью билось под языком желание слизать каплю крови с молочной кожи, словно он поехавший маньяк. Хорошо, что хватило выдержки побыстрей отправить Анни подальше.

Надо было сбежать в ближайший бордель. Сделай заказ — и перед тобой точно так же встанут на колени самые красивые девушки, лишь выбери и ткни пальцем. А потом наблюдай за ужасом отрицания в глазах, потому как слухи о наследнике ходили такие, что перед ним не дрожали только члены семьи. И, когда-то — учитель, заменивший вечно занятого отца, никогда так и не зачатого брата и уже медленно стареющую без должного уровня сил сестру. В васильковых глазах Анни же не было никакого стремления противно лебезить или бояться его приближения. Напротив, нутро чётко шептало Элаю: она сама этого хотела, тянула его магнитом.