Твой личный враг

– Я одного не могу понять, – говорит он, чеканя каждое слово. – Как он умудрился так быстро окрутить тебя? Объясни мне, Мира. Это просто уму непостижимо. Или… – Он внезапно замолкает. – Вы общались до поездки в Сочи?

– Да нет же, Саш! В тот первый вечер я говорила, что видела его лишь однажды. Еще летом. Я не лгала.

– Даже если так… Мира, послушай меня, этот мудак испоганит тебе всю жизнь. Он уже портит ее, он ссорит нас с тобой. Не делай этого. Не позволяй ему.

– Да не в нем сейчас дело! Во мне, Саш! – Я сама не замечаю, как теряю терпение. – Неужели ты думаешь, что для меня это все легко? Я изменила тебе! Я! В жизни не думала, что могу посмотреть в сторону другого человека, и сделала это. Неужели ты не понимаешь, насколько сложно мне принять это? Принять такую себя? Мне сейчас стыдно даже просто смотреть на тебя, а ты хочешь, чтобы я к тебе переехала. Все, чего я прошу, – это время, чтобы все это разложить в своей голове. Только тогда у нас с тобой еще может что-то получиться.

– Ты сама-то веришь в то, что говоришь? – Он тянется через стол и берет меня за руку. – Ты, которая всегда говорила мне, что нужно жить чувствами, сейчас пытаешься положиться на разум?

– Да, Саш! Я пытаюсь! Потому что если я поставлю на чувства, то вместе мы уже точно не будем.

Вслед за этими откровенными словами за столом воцаряется тишина. Ну, вот и все, думаю я с внезапным спокойствием. Я сказала это. И никто пока не умер. И я еще не рассыпалась на кусочки, и Саша все еще рядом, по-прежнему крепко сжимает мою ладонь.

– Высказалась? – спрашивает он грубовато, видя, что я не собираюсь продолжать. – А теперь послушай меня! Внимательно послушай, потому что повторять я не буду. Из твоей жизни я не уйду и не позволю тебе уйти из моей. Тебе нужно время? Бери! Но не жди, что я в это время буду послушно стоять в сторонке.

После этого Саша резко встает с дивана, тянется к бумажнику и бросает на стол две тысячные купюры. Он уходит, а я еще долго сижу, уставившись в одну точку на вельветовом диване. Опустошенная. Снедаемая чувством вины. Но с чувством, что я наконец-то сделала что-то правильно.

Глава 23

Нет такой депрессии, которую не в состоянии скрасить новое платье. Особенно если тебе почти девятнадцать, ты уже месяц практически безвылазно сидишь дома, оплакивая разбитые мечты, а в перерывах закрываешь первую сессию в главном университете столицы. Поэтому, когда раздается долгожданный звонок курьера, я сломя голову несусь вниз и с приятным волнением забираю у него большую белую коробку с тисненым названием известного итальянского бренда.

Уже в комнате любовно разворачиваю шуршащую бумагу, вытягиваю на белый свет черное шелковое платье и расправляю его на кровати. Оно такое красивое, что у меня дух захватывает, настолько хочется его примерить.

Сегодня я сопровождаю отца на юбилей какой-то очень важной шишки из правительства. Изначально с папой должна была пойти мама, но Андрюша приболел, поэтому эта честь выпала мне. И хотя еще утром идея выйти в свет не вызвала у меня энтузиазма, сейчас я нахожусь в сладком предвкушении вечера. И благодарить за это стоит маму, которая вовремя напомнила, что, во-первых, я практически никуда не выбиралась с начала года, во-вторых, это отличный шанс обновить гардероб, а в-третьих, ни один парень или в моем случае парни не стоят того, чтобы замуровать себя дома навечно. Месяца страданий более чем достаточно.

В нетерпении скидываю с себя домашние шорты и футболку и осторожно втискиваю себя в платье.

Сидит оно просто изумительно. Фасон простой, с узким лифом и текучей длинной юбкой, но гладкая ткань соблазнительно облегает изгибы моего тела. Тонкие бретели открывают ключицы, а воздушные рукава-бабочки подчеркивают хрупкость плеч и рук.

Я не страдаю от скромности и вполне адекватно оцениваю свою внешность, результат удачного симбиоза родительских генов: в этом платье, даже без какого-либо макияжа на лице, с волосами, собранными в беспорядочный пучок на макушке, я выгляжу очень круто. Ситуацию не портит даже то, что за последнее время я похудела на пару килограммов и в глазах поселилась беспросветная тоска, которая не желает уходить даже с допингом в виде шелкового платья.

– Мира, ну какая же ты красивая! – Это бабушка, которая приехала помочь маме с Андрюшей, заглядывает в комнату.

С улыбкой кружусь по комнате, демонстрируя ей обновку, и спрашиваю:

– Правда платье классное?

– Ты классная, – поправляет бабушка. – Платье это просто подчеркивает. Никогда не забывай об этом.

Слова бабушки не выходят у меня из головы, пока я готовлюсь к вечернему приему. И, глядя на себя в зеркало уже с укладкой и макияжем, над которыми почти час трудилась девочка-стилист, я повторяю их про себя как мантру. Я могу лгать всем вокруг, что со мной все в порядке, но себе не могу – этот месяц здорово пошатнул мою веру в себя, и я немного беспокоюсь, как буду выглядеть на фоне разряженных в дизайнерские наряды и бриллианты женщин.