Туве Янссон: работай и люби

Даже после случившегося Туве пыталась выстроить дружеские отношения с Тапсой, и у нее это получилось. Теперь, когда разочарования и страсть ушли, времяпровождение стало спокойным и приятным. Тапса отслужил, вышел на гражданскую службу и занимался иллюстрацией книги, которую переводила Туве. Но наступили праздничные дни с их горячительными напитками и вальсами, и благие намерения вкупе со стойким решением держаться исключительно в дружеских рамках позабылись. В письме к Еве Туве писала об «одном только разе, который не считается». Пробуждение и возвращение к реальности с ее никуда не исчезнувшими проблемами было болезненным. Одиночество казалось десятикратным. Туве хотела прекратить физическую близость, несмотря на желание Тапсы продолжать это «жульничество», как она его называла.

В следующем письме к Еве Туве высказала опасение в том, что, возможно, она беременна. Теперь уже Тапса обвинил ее в том, что она безбилетником устроилась на лучших рядах жизненного партера, не потрудившись заплатить за вход. В одно мгновение все перевернулось с ног на голову. Если бы она оказалась беременной, тут-то и настало бы время платить по счетам с процентами. С надеждой она писала, что, возможно, это всего лишь ложная тревога, и упоминала, что сама не понимает толком собственной пассивности. Она жила и ждала, по ее словам, но не делала того, что можно было бы сделать, хоть и не уточняла, чего именно. В то же время она рассуждала, как поступить с будущим ребенком. Она надеялась, что это будет девочка, вместе с которой она смогла бы отправиться куда-нибудь в более дружественную страну на поиски счастья. Ее пугала возможность рождения мальчика, поскольку приносить свое дитя в жертву войне она не хотела. Около недели спустя она отправила письмо с сообщением, что в этот раз девочки не будет, за что она безумно благодарна высшим силам.

Дружба между бывшими возлюбленными не прекратилась, даже несмотря на эти напряженные моменты. В августе Тапса получил возможность пять дней пробыть с Туве на островах Пеллинки. Фаффан, хоть и подчеркнуто против своей воли, разрешил ему погостить. На острове Туве и Тапса размышляли о жизни. Туве задавалась главными вопросами бытия и решала, что в жизни самое важное что человеку нужно: «Просто существовать? Разве этого достаточно? Не являются ли амбиции и честолюбие ложными тропами? Возможно, вещи, увиденные по дороге, так важны, что цель путешествия уже не имеет значения? Может быть, „уметь“ и „видеть“ так же важно, как и наслаждаться тем, что другие, более мудрые и искусные, придумали и сделали для нас; приспосабливаться к жизни как крошечная, незначительная часть единого целого, следить за разворачивающейся пьесой и дать солнцу светить».

«Ателье», 1941

Туве удивлялась общительности Тапсы: он со всеми находил общий язык, всем нравился и привлек на свою сторону всех и каждого на острове. Себя Туве ощущала совсем иной, нежели Тапса. Отношения с ним теперь были спокойными, но лишенными прежнего блеска, о чем она уже упоминала. Им было хорошо вместе — они привыкли друг к другу как старая семейная пара. Она по-прежнему размышляла о любви и ее утрате и пришла к выводу, что те два неудачных отпуска Тапсы и принесенные ими разочарования убили любовь. Одновременно она думала о том, сможет ли когда-нибудь дарить достаточно любви кому-то другому. Понимание и терпимость — то, что наилучшим образом отражало новое отношение Туве к Тапсе. Она писала об этом Еве: «Я отношусь к нему с новообретенной нежностью. Это не любовь — скорее тепло и доброта… Он больше не может сделать ничего, что обидело бы меня так же сильно, как тогда во время отпуска».

Тапсе очень нужна была поддержка, и Туве пыталась ее оказывать, хоть это и не всегда было просто. Время от времени он терял баланс, и его по-прежнему отличала маниакальность в стремлениях. Он говорил о том, что ищет правду, однако никто не знал, что именно он под этим подразумевал и к чему в конце концов стремился. Когда он надолго пропадал в очередной раз, Туве слегка саркастически отписывалась Еве: «Снова, похоже, ищет правду. Надеюсь, он найдет ее».

В дальнейшем Туве редко встречалась с Тапсой и о каждой встрече прилежно отчитывалась в письмах Еве. Она с искренней радостью писала ей, что Тапса встретил «крайне миловидное маленькое существо» и позже, в 1945 году, сочетался браком с художницей по керамике Уллой Райнио. Она также обрадовалась известию о том, что у пары родился ребенок, и решила, что теперь Тапса наверняка счастлив, ведь он так долго мечтал о наследнике. Дочь Мария, или Мимми, родилась в 1945 году, а двумя годами позже, в 1947 году, на свет появился сын Юкка.

Туве обладала уникальным даром прощать людей и принимать их такими, какие они есть. Она смогла выстроить на обломках страстной и несчастной любви дружбу длиной в жизнь. Их отношения с Тапсой остались теплыми и доверительными, Туве даже стала крестной Мимми, первенца бывшего возлюбленного.