Место Пентиель выбрала очень удачное: углубление позволяет сделать убежище, в котором можно будет стоять во весь рост, а небольшой радиус углубления минимизирует затраты маны. Большая землянка мне не нужна. Нам с Пентиель хватит двух кроватей, небольшой подсобки рядом и… пожалуй, все. Разве что можно добавить стол и магическую лампочку, чтобы не было так скучно по ночам, но об этом можно подумать чуть позже.
В итоге я провозился с полчаса, мысленно проектируя, а затем создавая наше будущее убежище. Но землянка получилась просто шикарная: незаметная полусфера, прикрытая растительностью, с маленьким входом. Внутреннее убранство небогато: две кровати, все, как и планировал, одна — слева, другая — справа от входа, и еще половина землянки отведена под свободное пространство на всякий случай.
— Я все, — сказал я Пентиель, но, видимо, это послужило фразой-ключом, потому что:
— Миленько получилось, — похвалила меня заскучавшая Пентиель.
— Да. Мило. Думал, что будет куда хуже. Но это еще не все. Нужно будет украсить скульптурами и живописью, чтобы были дополнительные баффы на сон, но это в будущем. А сейчас — запасной выход.
…
Через два часа землянка тип один точка ноль ноль была готова. Приблизительно в это же время вернулся Вя, который привел с собой странное существо — смесь очень странного человека с не менее странной птицей. Ноги и тело гуманоида напоминали человеческие, но были покрыты толстым слоем красной, как кровь, шерстью. Плеч у существа не было. Точно так же, как и рук и человеческой головы. Вместо этого — крылья, произрастающие из туловища, из того места, где должны быть плечи, и непропорционально огромная голова птеродактиля: вытянутый клюв с маленькими растопыренными глазами.
— То есть, ты не понял меня, да. С руками! С прямыми руками! — шутливо взревел я.
Вя на мою фразу с пафосным спокойствием продемонстрировал возможности двухметрового монстра: телекинез. Недоптиц с легкостью поднял в воздух гнившее неподалеку бревно.
…
— Ну, теперь-то, когда укрепились, мы можем, наконец, отправиться на поиски камней?! — девочке явно не терпелось найти приключений на пятую точку.
— К сожалению, нет. Если ты вдруг не помнишь, то тут в округе ходят страшные монстры, да и животные вроде этого, — кивок в сторону гуманоида под контролем Вя, — доверия не внушают. На ближайшие несколько дней наша задача — исследовать округу на предмет всякий опасностей и интересностей. Если мы сейчас сломя голову пойдем искать то, зачем мы здесь, то боюсь, не сносить нам головы.
— Ты что-то странное в последнее время говоришь. Слова какие-то… сложные, непонятные.
— Да… наверное, усталость сказывается.
«Ага, или кто-то хочет стать умным в чьих-то глазах», - комментарий голоса я опять оставил без ответа.
Выйдя из землянки, я зажмурился. Яркий свет ударил в глаза. Яркие краски как будто бы специально мешали смотреть на мир. Я предложил Пентиель немного посидеть, посмотреть на свет, чтобы дать глазам привыкнуть к свету. Та согласилась, кивнув.
— Куда пойдем? — спросила девочка, когда, наконец, мир перестал казаться непонятным ярким пятном.
— Предлагаю аккуратно по кругу двигаться. Так будет, на мой взгляд, удобнее всего карту составлять.
— А мне кажется, лучше туда-сюда по прямой ходить.
— Думаешь?
— Ага. Нам же только что-то интересное на карте отмечать нужно. А интересное оно издалека видно.
— Наверное, ты права. Куда пойдем? Туда? — я указал рукой вглубь леса.
— Ну а куда еще?
На том и решили. Передвигались мы крадучись, на полусогнутых ногах, и, как малые дети, с небывалым интересом осматривая все в округе.
…
…
Глава 14: Поход
А мир вокруг не щадил нас — поражал своей уникальностью: цвета пестрили, разнообразие форм поражало воображение. Вон — небольшое дерево, каждый листик которого имеет уникальный цвет, а рядом с ним расположилась, казалось бы, обычная зеленая трава, однако стоило нам подойти к ней, как та мгновенно почернела и как будто бы зашипела, шелестя. Неподалеку цветет растение, отдаленно напоминающее подсолнух. Его лепестки, как в сказке, светятся уникальным голубым, переходящим в зеленый. А вон душераздирающе кричит какая-то птица и мир вокруг нас содрогается от страха: он сжимается, тускнеет, а затем, как будто поняв, что все хорошо, вновь начинает играться красками.