Тухачевский против зомби

– Не надо, Коля, прими смерть достойно!

И принял – снова глухие щелчки затворов озарили тихие елатомские дворы.

А уж после нашли и то, что искали.

– Где сын?

– В лесу, с антоновцами.

Дверь из сеней отворилась. Перед красноармейцами, которые раньше никогда не видели антоновцев живьем, но были наслышаны от командования и товарищей об их звериной жестокости, впервые предстал солдат крестьянской армии. Такой же, как все – с мертвенно бледным лицом и налитыми кровью глазами, с пеной у рта и нервно и озлобленно рычащий.

Рядовые всколыхнулись, похватались за маузеры. Комиссар жестом руки одернул их и крепче сжал в руке трубку со шлангом из газового баллона.

– Фамилия?

В ответ он услышал один только рык.

– Повторно спрашиваю – фамилия?! – закричал он. – Говори, вражина, иначе согласно декрету…

Тот снова зарычал как бешеный пес и рванулся на обидчиков, когда комиссар вдруг повернул вентиль на соединительном шланге за спиной и в лицо солдату ударила мощная струя пара. Стоявшие вокруг члены его семьи закашлялись от удушливого запаха – это бал хлор, которым в годы Первой мировой травили целые дивизии. Сейчас же несчастный солдат, столкнувшись с ядовитым газом, стал корчиться в муках, кашлять, упал на колени и уткнулся лицом в землю. Мать хотела было подбежать, чтобы помочь умирающему сыну, но солдат револьвером отпугнул ее – и спас жизнь, ее хлор убил бы точно так же, неминуемо.

– Вот так, – перекрывая подачу газа, самодовольно произнес комиссар. – И так будет со всеми, кто укрывает негодяев из банды. Укрывателей в расход, а самих бандитов газом потравим! Сами запомните и другим это передайте – мы теперь против них надежное оружие имеем, никто не уйдет! А вас пока прощаем – коли уж выследили вашего ходока…

В тот день расстреляли еще человек шесть по всему селу. Потравили газом человек десять солдат, оставшихся в увольнении в своих семьях на выходной день. Поскольку появились солдаты в Елатьме после обеда, то основная экзекуция была перенесена на завтра. Пока же расквартировались в домах бывших советских работников, оградили бивак по периметру охраной и решили отдыхать.

Это был отвлекающий маневр Тухачевского – он прекрасно понимал, что Главный оперативный штаб собирает сведения о передвижении отряда по Елатьме и о жертвах, понесенных в связи с изданием 116 декрета. Зная о том, что отряд очень малочисленный и погибло много их родных и близких, антоновцы снова придут сюда в большом количестве – так же, как пришли к концлагерю, который кстати Никита с Афанасием насилу привели в божеский вид спустя три дня. Только не чтобы сдаться, как в первый раз, а чтобы воевать – и будут встречены газом.

Так и случилось. Отряд крестьянской армии из ста человек появился в Елатьме на рассвете. Стоявшие на квартирах советских работников солдаты не спали – для этого, чтобы не тратить силы, они и не стали сегодня проводит масштабную экзекуцию, а быстренько, произведя эффект запугивания, спрятались по окопам. В этом тоже была хитрость командарма. И потому стоило антоновцам показаться у периметра, как по первому же зову весь малочисленный отряд встал в ружье. Считанные секунды спустя они стояли плотной стеной в противогазах и со шлангами в руках против антоновских штыков.

Поначалу крестьяне с любопытством зверей или маленьких детей осматривали своих обидчиков. Комиссар, видя, что те пребывают во временном замешательстве решил перехватить инициативу – еще пара минут, и все его бойцы погибнут под выстрелами антоновских винтовок. Допустить этого было нельзя.

– По врагам Советской власти газовый огонь! – закричал он, и десятки резиновых и железных труб стройным залпом ударили по рядам неприятеля, заставляя его валиться с ног, с лошадей, терять амуницию, кашлять, задыхаться. По команде комиссара несколько бойцов принялись собирать оставляемое крестьянами оружие.

Тех, кто пытался убегать, догоняли и добивали газовыми ударами, заставляя принимать мучительную смерть, корчиться от боли и удушья. Наконец, спустя десять минут, все было кончено. Небольшая поляна перед сельсоветом была усеяна трупами солдат. При их разборе солдатами Тухачевского ни Антонова, ни Токмакова найдено не было…

…-Оно и понятно, – говорил Тухачевский на заседании штаба. – Зачем им самим в пекло лезть? Они пока нам на откуп пушечное мясо дали. Теперь посмотрим на их дальнейшие действия. Наступать пока не будем – разберемся в Елатьме до конца. Разведаем обстановку. Надо дать время на ответный ход. Враг, загнанный в угол, приобретает неслыханную силу – так зачем давать им такую возможность?

– Все верно, Михаил Николаевич, – отвечал Никита. – Вот только что с трупами делать? Родственники просят для захоронения…

– Думаю, можно отдать… – протянул Тухачевский.

– А вот и нет, – отрезал Антонов-Овсеенко.

– Почему, Владимир Александрович?

– А потому что по законам нашей страны тела казненных преступников – а это преступники, а никакие не солдаты на поле сражения – подлежат утилизации, а не захоронению в общегражданских условиях.

Командарм смерил партработника скептическим взглядом, но развел руками: