Тухачевский против зомби

Выполнение приказа пошло в штатном режиме. Час спустя из Козлова, запыхавшись и едва не загнав лошадь, вернулся Афанасий. В руках он держал записку от Тухачевского. Никиту несколько смутило, что командарм сам не решился приехать, чтобы посмотреть на военнопленных, но вскоре он отодвинул свое мнение – он был командующий и ему, очевидно, было виднее.

В записке говорилось:

«Никита! Поздравляю с первой боевой удачей! Держи их таким порядком до утра, утром приедет состав с врачами и новые солдаты – сменить караул. Дай распоряжение свободным штыкам на строительство барака для солдат – нам предстоит еще долгая работа. Начало положено, и это не может не радовать. М.Н.»

Со спокойной душой Никита лег спать, а проснулся уже утром, когда новые люди заполнили лагерь, создавая суету и шум. Он несколько опасался, что работа врачей будет осложнена поведением пленных. Напрасно. Нахождение рядом семьи, отсутствие необходимости принимать участие в боевых действиях ослабили боевой дух солдат. В быту они вели себя как обычные люди, легко шли на контакт с медицинскими работниками, с поварами, даже с солдатами, которые стали заходить в барак все реже. Вообще лагерь стал напоминать уже и не лагерь, а какой-то полевой стан, весьма миролюбивый по структуре… Только вот колючка на столбах…

Никита оглядел периметр – снять ее было нельзя, и солдаты бы не поняли, и Тухачевский. Занятно, но эта колючка останется здесь лет еще на сорок после восстания. Не будет уже и лагеря, не будет и воспоминаний о восстании, и только по рассказам деда Никита сейчас вспомнил, что среди местных рыбаков – лагерь ведь стоял практически на берегу, и рыбалка в этих местах всегда была знатная – это место, в память о многолетней колючке, установленной его внуком, будет называться «Тюрьма»… «Печальная улыбка истории», – подумал Никита и побрел вдоль периметра, намереваясь по отъезду все же ее демонтировать. Вот только не забыть бы…

Под конец второго дня работы Никита решил обойти вверенные ему территории.

То, что видел Никита, до крайности удивило его. Как не мог он найти причину того, почему взбесившиеся после опойки велимудровым зельем крестьяне не трогают своих боевых командиров, впадая в приступы животного бешенства, так не понимал он сейчас, почему они не бросаются на членов семей, а ведут себя как нормальные люди – играют с детьми, обмениваются приветливыми взглядами с женами, наводят порядок в секциях. Видя такое поведение повстанцев, Никита разрешил им даже гулять за бараком. Ответом на его послабление стало то, что за следующий день пленные солдаты вспахали весь участок позади барака и засеяли его саженцами деревьев, что солдаты из первой роты Никиты принесли из близлежащего леса. Это были нормальные люди с той только разницей, что их выдавал несколько нездоровый блеск в глазах. И впрямь зелье Велимудра оказалось непростым – это были не просто сумасшедшие зомби. Оно действовало избирательно. И, возможно, подумал Никита, даже полное из выздоровление. С верой в лучшее покинул он барак и вернулся в штаб.

Первым делом он решил изложить свои мысли по данному вопросу в письменном виде. Наскоро сделав это и убедившись в том, что ситуация вполне себе штатная, он вскочил на коня и поскакал в Козлов – ему хотелось увидеть Ингу, по которой он успел порядком соскучиться, и Михаила Николаевича. Тухачевскому он хотел сказать, что ситуация меняется на глазах и требует пересмотра отношения к себе.

Сначала все же решил заскочить к Тухачевскому – окна штаба горели, командующий всегда был на своем месте, а дело для ответственного парня Никиты по традиции было на первой позиции. «А девушки потом», – мысленно улыбнулся парень и вбежал в знакомый кабинет.

– А, Никита, – командующий по традиции тепло встречал боевого товарища. – Какие новости?

– Все идет как нельзя лучше, Михаил Николаевич. Вы были правы – в окружении своих семей они практически ручные. Доктора проводят наблюдения, и вообще… Как в пансионате!

– Ну молодец, – Тухачевский слушал его вполуха, не отрываясь от каких-то бумаг на столе.

– И еще… Маленький вопрос.

– Валяй.

– Что с отменой продразверстки?

– Как что? Ты же читал Постановление?

– Да, но официальная печать молчит. Мы здесь уже неделю, а по слухам в соседних губерниях вовсю работают продотряды.

– Минуточку! Что ты хочешь сказать?

– А то, что сделано это было для отвода глаз и для одной Тамбовской губернии. Чтобы приманить непослушных крестьян. Как же это так, Михаил Николаевич? Они же не их, они же Вас обманули…