Тухачевский против зомби

Эти сцены он много раз видел в кинохрониках и исторических фильмах – в общем, они были почти похожи на правду. Несколько человек, облаченных в исподнее, стояли вдоль длинной ямы, вырытой вдоль всей опушки леса. Взвод солдат, обмундированных по новым образцам формы Токмакова, с ружьями на изготовке стоял напротив них. Командующий расстрелом по старым правилам русской армии – опять-таки след Петра Михайловича – помимо традиционной формы носил на лице повязку, которая предназначена была для того, чтобы сокрыть его действительную личность от возможной мести супостатов и врагов трудового крестьянства. Традиционно он вскинул руку вверх, когда Никита подумал:

«О чем говорил этот старик? Как и когда я должен буду проявить участие в том, чтобы остановить кровопролитие? Пока все идет в соответствии со сценарием восстания… Может, сейчас самое время мне броситься под пули? Только что это изменит? Как повлияет на ход войны? Никак… Как же тогда я узнаю, что мне пора вступить своей вяленькой партией в гром голосов, собравшихся здесь сейчас?..»

Крик командующего и последовавший затем дружный залп прервал мысли юноши.

– Именем Совета трудового крестьянства! Огонь!..

Глухими ударами посыпались в яму тела, а исполнители приговора без малейшего сочувствия и вообще волнения на лице стали спокойно отправлять в яму одну за другой контрольные пули. Но это еще полбеды. Всерьез Никиту обеспокоило и заставило задуматься то, что произошло дальше- яму почему-то не торопились закапывать. Более того, командующий расстрелом объявил что-то вроде:

– Налетай, братва, бери кому что!

После этих слов в яму стали спрыгивать как те, кто непосредственно приводил приговор в исполнение, так и просто собравшиеся здесь по обыкновению зеваки – и вот в эту минуту на лицах и тех и других Никита и увидел какое-то странное, почти звериное воодушевление, какой-то азарт и энтузиазм, которых обычно в такие минуты люди не проявляют. У каждого, кто отправлялся в яму, с собой в руках был топор или лопата – и вскоре оттуда уже стали слышны глухие удары. Понятно было, что это рубят части мертвых тел. Вскоре отдельные руки, ноги и головы стали появляться на поверхности. Люди, по уши в крови, вылезали из ямы и, довольные, собирали эти останки, унося их с собой. Только когда яма уже не содержала целых тел, а содержала только отдельные их фрагменты, которые и на тела-то уже не походили, солдаты по-прежнему безрадостно и тупо стали забрасывать их землей.

Инга еще долго потом задавала ему вопросы о сути происходящего. Он догадывался, но произнести вслух не решался – это сильно бы ранило и без того насмотревшуюся на ужасы крестьянской войны девушку из приличной семьи. Вскоре ответы за него дала сама жизнь…

Одним из последних пунктов следования Никиты по Тамбовской губернии был собственно Тамбовский уезд – непосредственная близость от губернского центра. Одной из деревень, имевших там стратегическое значение для обеих воюющих сторон было Коптево – хоть и стояло более чем в сотне километров от самого Тамбова, а объединяло огромное количество крупных хозяйств и имело один из самых плодородных земель. И на тамошнем сельсовете висел уже новый флаг… Это означало для Никиты только одно – восстание уже движется семимильными шагами и не сегодня-завтра огнем будет охвачена вся губерния, а потом и Тамбов – если сейчас он не интересен повстанцам, поскольку их основной контингент все же сельское население, то завтра его захватят просто численностью, «для порядку», и борьба действующей власти с бунтовщиками будет если не невозможна, то существенно затруднена в сравнении с теми историческими условиями, которые существовали в истории до появления «зелья», а вернее, в его отсутствие…

«Если вдуматься, то Велимудр пытается исправить свои ошибки моими руками – не будь у них зелья, они не были бы так сильны и в то же время безумны, и потому власть запросто переломила бы их через колено. А сейчас история пошла явно не по тому пути, что и пугает старика и для чего он определенно притащил сюда меня… Только сейчас я, кажется, начинаю что-то понимать…»

Кругом царила обычная крестьянская жизнь – за тем лишь исключением, что от вчерашней власти не осталось и следа, теперь у руля здесь тоже были «антоновцы». Никита ехал по деревне и думал о том, как далеко могут завести премудрости старика бедную многострадальную историю Тамбовщины, как вдруг поодаль себя услышал топот копыт и выстрелы. Он спешился и от греха подальше спрятался за избу, занимаемую в прежние времена сельским советом. Вскоре на площади перед ним появился отряд, облаченный в кожанки, с красным знаменем впереди – это были большевики. Но их появление насторожило Никиту – числом отряд был слишком мал, учитывая общее число повстанцев в самом Коптево и на близлежащих территориях. Что происходит? Или местные большевики просто не знают реальной обстановки?