Тугая струна

– Мне нужно от вас, чтобы вы выяснили всю подноготную этих людей. Особое внимание обратите на их денежные обстоятельства. И я не хочу, чтобы у них возникло малейшее подозрение, что мы ими интересуемся.

К Томми Тэйлору вернулся дар речи.

– Вы обвиняете пожарных?

– И так же справедливо, думаю, называть их бойцами огненного фронта, – кротко проговорила Кэрол. – Я пока никого не обвиняю, сержант. Я пытаюсь собрать достаточно информации, чтобы исходя из нее делать выводы.

– Пожарные гибнут на пожарах, – резко заговорила Ди Эрншоу, посылал к черту субординацию. – Они вдыхают гарь, получают увечья. Зачем пожарному устраивать поджог? Для этого он должен быть форменным психом, а вы только что сказали, что этот парень нормальный. Разве тут нет противоречия?

– Он не душевнобольной, – подтвердила Кэрол. – Может быть, он в отчаяния и совсем потерял голову, но диагноза ему никто не поставит. Мы ищем человека, который по уши в долгах, настолько, что не способен думать ни о чем другом – только как выбраться из них. Дело не в том, что он хочет подвергать риску жизни своих товарищей: он просто-напросто не может позволить себе принять их в расчет.

Тейлор с сомнением покачал головой.

– Такое подозрение – пятно на всю пожарную службу, – возразил он.

– Не больше, чем публичные расследования случаев коррупции среди полицейских. Но мы все знаем, что такое бывает, – сухо заметила Кэрол. Она сгребла бумаги обратно в портфель и обвела взглядом присутствующих. – Почему вы все еще здесь?

Жестом, который говорил яснее всяких слов, Ли бросил окурок вниз, на улицу. Потом встал и, еле передвигая ноги, поплелся к дверям.

– Слушаюсь, – сказал он.

Тэйлор встал и поерзал, беззастенчиво поправляя в штанах свой мужской атрибут.

– Эй! – бросил он, следуя за Ли и жестом приглашая Ди Эрншоу следовать за собой.

– Полегче, полегче, – сказала Кэрол в спины уходившим. -

Если бы спиной можно было говорить, то, глядя на спину Ди Эрншоу, все бы услышали одно: «От-зынь!» Когда за ними закрылась дверь, Кэрол откинулась в кресле, одной рукой массируя себе затылок. День обещал быть очень и очень долгим.

Тони машинально протянул руку к телефону, снял трубку и, пробормотав: «Тони Хилл. Пожалуйста, подождите. Не кладите трубку», – снова повернулся к компьютеру, допечатывая начатое предложение. Закончив, он с удивлением воззрился на трубку у себя в руке, словно не мог взять в толк, откуда эта штука могла там оказаться.

– Да, простите, Тони Хилл слушает.

– Это инспектор Уортон, – произнес ровный голос.

– Зачем? – спросил Тони.

– Что? – Уортон растерялся от неожиданности.

– Я спросил, зачем вы мне звоните. Что в этом странного?

– Так точно, вы правы. Я звоню, чтобы оказать вам любезность, – Уортон произнес эти слова грубым тоном, который явно противоречил их смыслу.

– Это что-то новенькое!

– Не надо умничать. Моему боссу ничего не стоит затребовать вас для нового дознания.

– Для этого ему придется связаться с моим адвокатом. За вами был первый выстрел, и вы промахнулись. Так что это за любезность, которую вы собирались мне оказать?

– Нам позвонила Мики Морган, телеведущая, которая – как вы, возможно, знаете, а возможно, и нет, – является к тому же миссис Джеко Вэнс. Она нам рассказала, что утром в субботу Боумен приходила к ним, в их дом в Лондоне, чтобы побеседовать с ее мужем. В результате мы отправились туда и поговорили лично с мистером Вэнсом. И он нам все объяснил. Боумен могла валять дурака перед вашей кучкой сумасшедших, но у нее хватило ума не повторять всю эту белиберду ему самому. Выяснилось, что единственное, о чем она хотела его спросить, это видел ли он во время выступлений кого-нибудь, кто бы клеился к этим пропавшим девчонкам. И он ответил, что нет. Неудивительно, учитывая, сколько лиц проходит перед ним за неделю. Так что видите, доктор Хилл, он чист. Они пришли к нам, а не мы к ним.

– И это все? Джеко Вэнс сказал вам, что проводил Шэз Боумен до порога, и вы поверили ему на слово?

– У нас нет оснований думать иначе, – ледяным тоном возразил Уортон.

– И это вы говорите о человеке, последним видевшем ее живой? Разве такие люди обычно не заслуживают более пристального внимания?

– Нет, если между ними и жертвой отсутствует очевидная связь, если у них хорошая репутация, никогда не вызывавшая сомнений, и если с жертвой они распрощались за двенадцать часов до того, как было совершено преступление, – подхватил Уортон, и голос его был полон язвительности. – Особенно если это инвалид, человек без одной руки, а его подозревают в том, что он одолел натренированного, физически полноценного офицера полиции.

– Могу я задать один вопрос?

– Задавайте.

– У их встречи были свидетели, или Вэнс говорил с Шэз с глазу на глаз?