Цветок пустыни

– Я не пропадала, уважаемые, – ответила та, спешилась… и потерялась на фоне рослых женщин в почти таких же красных головных уборах, чернокосых и смуглых… Даже одеты они были похоже, разве что Фергия носила сапоги, а эти все либо щеголяли босиком, либо в сандалиях. – Что вам мешало заехать в мой оазис?

– Мы только что узнали о тебе. Она сказала, – одна из женщин властным жестом указала на старуху. Как бы не ту самую, что продала Фергии эту дикую лошадь и старого верблюда… Старуха почтительно поклонилась, а я получше присмотрелся к незнакомке.

Они с Фергией, наверно, были одного роста, только эта выглядела… внушительнее, другого слова я подобрать не могу. Не толще, нет, и не массивнее, бардазинка была иссушена солнцем, но… Ее горделивая осанка, высокая шея, надменное выражение расписанного замысловатыми узорами бронзового лица, с которого смотрели густо подведенные глаза, – все говорило о том, что она принадлежит к знатному роду. И неважно, что на ней почти не было украшений – у бардазинов женщины их не носят вовсе либо носят нечто, подчеркивающее их статус, – все равно это было заметно.

«Может, по наряду из драгоценной синей шерсти?» – усмехнулся я про себя.

За этой бардазинкой, помимо женской свиты, следовали телохранители: больше десятка рослых воинов, закутанных с ног до головы – одни глаза видны, необычайно светлые на фоне загорелой кожи. Я не удивился бы, окажись это ее мужья или сыновья: у бардазинов всем заправляют женщины, у них даже род считается по жене! И именно мужчины-бардазины закрывают лица, я слыхал, даже в кругу семьи. Вот им как раз позволено украшать себя, и эта дюжина щеголяла и драгоценными наборными поясами, и тяжелыми чеканными обручьями, и изумительной работы оружием – я, кажется, сроду не видел таких сабель и кинжалов… взглянуть бы на клинки! Что-то мне подсказывало, они окажутся под стать рукоятям, обтянутым шкурой серой акулы, шершавой, не дающей руке скользить, и усыпанным самоцветами ножнам. Как бы это была не туманная сталь, предмет гордости пустынных мастеров и зависти городских…

Говорят, секрет изготовления такой стали давно утерян, но бардазины как носили такие клинки испокон веков, так и носят, и не скажешь ведь, что оружие древнее… Но с этой тайной они не расстанутся, хоть на части режь! Тем более для этого бардазина еще нужно поймать, что не так-то просто: они превосходные бойцы, что мужчины, что женщины.

Адмар много веков страдал от их набегов, и вот только в последние сто лет бардазины немного унялись, хотя все равно могут по старой привычке ограбить караван. Теперь поселений больше, на Адмаре свет клином не сошелся… есть, на кого напасть, словом. А уж в Адмаре – перепродать награбленное…

Сейчас перед нами стояла очень знатная по их меркам женщина. Глава большого клана, никак не меньше. Я не слишком хорошо разбирался в рисунках, которые бардазины наносят на лица, но у этой вязь была настолько густой и сложной, что могла бы посоперничать с татуировками моей Аю, а значит, женщина считалась весьма уважаемой. И возраст ни при чем: у старухи вон всего несколько волнистых полос на щеках и на лбу.

– Почтенная Ари-Мара сказала, ты колдунья. Умеешь искать потерянное, – продолжила бардазинка. – Мы собирались ехать к тебе, но повезло – ты появилась раньше.

– Что же вы потеряли? – с интересом спросила Фергия.

– Мою дочь.

– Как ухитрились-то? Я думала, бардазины не способны потеряться, потому что им всегда укажут дорогу солнце и звезды, ветер и само небо, которое отражается в ваших глазах, – без тени улыбки сказала Фергия. – Или твоя дочь еще маленькая и не умеет читать следы на песке?

– Она недавно стала женщиной, – коротко ответила бардазинка. – И она умеет все, что положено знать наследнице моего рода.

– Это уже хуже… А что, если…

– Не хочу говорить у всех на глазах, – перебила та. – Идем со мной, шади. Ари-Мара уступила мне свой шатер. Нам нельзя оставаться в городе после заката, поэтому времени не так уж много.

– Да, я помню, – вздохнула Фергия. – Идем, что ж поделаешь!

– Шади, тебе приказано заниматься только одним делом, – негромко произнес Диргеш, до того державшийся позади.

– А тебе велено помалкивать, – сказала ему Фергия через плечо, и тот осекся. Наверно, тоже слышал про шкатулочку.

– Фергия, но вы еще даже не приступали к основному заданию… – прошипел я.

– Ну и что? Я, Вейриш, в случайности не верю, – сказала она на арастенском. Диргеш его, может, и знал, а вот бардазины – сомнительно, так что предосторожность имела смысл. – Когда разом пропадают юноша и девушка, это может ничего не означать, а может…

Тут Фергия гнусно захихикала, а я попытался представить, где и каким образом могли бы повстречаться знатная юная бардазинка и третий сын рашудана, которого Ларсий берег как зеницу ока. Ничего не выходило. Очевидно, у меня не настолько богатое воображение.