Цветочная душа

— Да-а-а, — протянула санитарка, забирая цветок. — Болеете вы сильно. А они чуют. Все живые питомцы хозяину помочь пытаются, отдают силы. Вон мама моя, царствие ей небесное, когда слегла, кошка у неё на груди всё спала. Так и померла кошка, вытянулась — и всё. Здоровая кошка была, молодая. Маме сначала легче стало, а потом тоже ушла. Так вот.

— Ага, — Люба попробовала сесть на кровати и с удивлением обнаружила, что слабость отступила. — А мне, вроде бы, лучше. Я, кажется, поняла, о чём вы. Жаль дома почти все цветы погибли.

— А мужчина-то видный к вам приезжал, с цветком этим, — санитарка Любу уже не слушала, окунула швабру в ведро и принялась мыть пол, приговаривая: — И ведь не букет принес, а живой цветок. Какой оригинальный! Любит вас, точно говорю. Муж?

— Да нет, коллега, — ответила Люба и задумалась: — Заберёте сансевиерию? Может, отойдёт. В коридоре, я видела, цветы стоят у вас. Да и в палате врач ругаться будет.

— В сестринскую отнесу, — решила санитарка. — А вы поправляйтесь. Молодая ещё, одолеть болезнь должны.

Чуть только захлопнулась дверь, Люба спустила ноги на пол, нашарила тапки. Попробовала встать. Голова сначала пошла кругом, но потом успокоилась. Хорошо. Стало лучше, гораздо лучше. Жаль только «растишку». Но, может, оклемается.

Люба обошла вокруг кровати и удовлетворительно кивнула. Открыла тумбочку:

— Так, что из вещей? Верка всё собирала. Денег нет. Одежда: спортивный костюм домашний, тапки для больницы, — бормотала она. — Ключей нет, домой не попасть. А и незачем. Не хватит там. Главное, есть телефон. Семь часов. Ещё не слишком поздно.

Она достала вещи и переоделась. Накинула сверху халат и, сунув смартфон в карман, вышла в коридор. Он был пуст. Медсестры не слишком усердствовали в воскресенье вечером, пациенты, кто мог, выписались или отпросились на выходные.

Уже на выходе из отделения она натолкнулась на мужчину.

— Куда собралась-то? — он перегородил дорогу. — Ты из тринадцатой палаты же? Ночью вокруг тебя целая бригада бегала, и уже за порог?

Люба посмотрела на него с замершим сердцем. Врач? Да нет. Пижама, тапки больничные на босу ногу, пальто мятое на плечи накинуто. И пахнет сигаретами.

— Курить, — Люба постаралась взять тон пожёстче. — А то не знаешь, как хочется? Сам то?

— Так меня выписать на следующей неделе должны. А тебя в реанимацию не положили только потому, что там эти, с ковидлой. А ну как на улице плохо станет?

— Всего одну затяжку, — попросила Люба, — и назад.

И чего привязался.

— Ладно, только так не пойдёшь, — мужчина снял пальто и накинул Любе на плечи. — В пятую занесёшь, напротив. Да через холл не светись, там у лестницы черный ход открыт до восьми. Оттуда и курим.

— Спасибо, — кивнула Люба.

Уже из холла, чтобы не ждать на холоде, она вызвала такси, хорошо, карта привязана и можно с телефона заплатить. Мысленно попросила прощения у мужчины из коридора за пальто и наказала себе обязательно вернуть его завтра.

Уже через час Люба была на проходной.

— Саша, открывай, я тут, — сообщила она по телефону и положила трубку.

— Ну ты даёшь, Любка! — охранник даже вытаращил глаза от удивления. — Настолько срочно, что прямо вот так, в домашней одежде и тапочках?

— Да, всё серьёзно Саш. Можно сказать, от этого зависит моя жизнь, — сказала Люба. Врать она не умела, но сейчас это была чистая правда. Охранник понял: перестал улыбаться и тут же пропустил её внутрь.

— Данилыч убьёт за косяк?

— Если я не успею всё исправить, — Люба повернулась к мужчине. — Саш, никто ничего не должен знать. Особенно Иван Данилыч. Прикроешь меня? Само собой с меня причитается.

— Обижаешь, — охранник притворно насупился и уже серьёзно добавил: — Не волнуйся. Я — могила.

— Хорошо, я пошла тогда, вторая секция.

Люба взяла ключ-пропуск и заспешила в оранжерею. Изображать бодрость удавалось с трудом, тело ломило так, будто оно разваливалось на части. А идти было нужно через весь комплекс. Люба специально выбрала самый дальний бокс, чтобы Сашка, на ночь глядя поленился пойти её проведать. Да и тепло там — тропические растения же.

Уже при входе в секцию Любе стало легче дышать. Воздух здесь был влажный и тёплый, за стеклянными перегородками боксов красовались орхидеи всех цветов и оттенков. Пышные фаленопсисы, кокетливые мильтонии, роскошные каттлеи… Люба вспомнила, как в первый раз пришла сюда, ещё только устраиваться на работу. Думала, в рай попала. Если ничего не получится, то тут и умереть не страшно. По крайней мере, не так мерзко, как в больнице.

Она вошла в бокс и плотно задвинула за собой дверь. Лампы в секции медленно гасли. Правильно, переходят на ночной режим освещения. Вот и Люба сейчас будет спать.

Из последних сил она вытащила из-под стеллажей мешки с корой для орхидей. Раньше они казались лёгкими, но не сейчас. Разложив мешки на полу, Люба постелила на них пальто и улеглась сверху.

«Почти как в лесу, в райском тропическом лесу, — подумала она и закрыла глаза. — Хорошо и совсем не страшно».