Цусимский синдром

Вскакиваю на ограждение, хватаясь за торчащее железо. Пытаюсь рассмотреть торпеду и одновременно не свалиться. Ничего не видать, лишь вспышки со стороны японцев…

Слепящий свет больно бьет по глазам, и меня высоко подбрасывает, сильно ударяя о палубу. Слух теряется, звон тысячи колоколов в голове…

Краем сознания понимаю, что бессильно скатываюсь вниз – туда, откуда приполз. Руки будто плети и совсем не слушаются хозяина… Пытаюсь зацепиться хоть за что-нибудь, но тело тяжелее жалких попыток и с легкостью срывает усилия пальцев… Все тщетно!

Наконец останавливаюсь, натыкаясь на препятствие. Чувствуется, как броненосец дрожит в агонии, ежесекундно принимая в себя сотни тонн воды. Крен быстро увеличивается, и через пару мгновений корабль окончательно заваливается. Подо мной море и падающие в него обломки… Двенадцатидюймовая башня с громким скрипом отделяется от корпуса, повисая над водой на металлических внутренностях. Что-то тяжелое бьет по голове, оглушая.

Вместе с сознанием ко мне медленно возвращаются звуки ада – скрежет и звонкий гул, словно кто-то очень сильный и злой рвет толстые стальные канаты.

Попадания в корпус не прекращаются: японцы все еще не прекратили обстрела!

Пространство наполняют крики, стоны и ругань. Люди, появляясь отовсюду, в панике прыгают в воду. У кого в руках матрас, а кто и просто так…

Окончательно придя в себя, соображаю, что меня держит: падение остановил трап на мостик. Помешала нижняя часть – осталось лишь три ступеньки, остальные отсутствуют. Правая нога застряла между первой и второй и безнадежно зажата… Из последних сил пытаюсь выдернуть – не поддается!

– Эй, помогите! Кто-нибудь! – Голос бессильно теряется в грохоте и криках.

Палуба нависает над головой, закрывая небо. Становясь моим небом…

– Братишка! Эй, братишка!

Открываю глаза, не понимая, где нахожусь. Лоб мокрый, сам в испарине. Голова раскалывается, причиняя боль каждым движением. С трудом поворачиваюсь – рядом перевязанный матрос-курильщик. Лицо взволнованно:

– Ты кричал во сне, дай, думаю, будану… – тараторит он, смешно окая. – Сонливого не добудишься, ленивого не дошлешься! – бойко подытоживает сын Рязанской губернии.

Хм… Что бы это значило?.. Сонливого, ленивого…

С трудом усаживаюсь, постепенно приходя в себя. Матросик бесцеремонно меня рассматривает:

– Я господина врача не стал кликать, дай, думаю, сам разбужу. – И без всякого перерыва протягивает руку. – Семен!

– Слава… – пожимаю стальную ладонь. Ощущение, будто сунул руку в тиски.

– Хороша трава – хороша отава, хороший солдат – хороша и слава! – подмигивая, разражается он новым перлом.

Какая трава? Какая такая «отава»?..

Словоохотливый кладезь пословиц между тем и не думает успокаиваться. Похоже, он только начал. Скучно ему, в кочегарке-то веселей, поди:

– Слушай… – наклоняется он ближе. – По кораблю слух пошел, будто ты японский водолаз…

Чего?! Какой я тебе водолаз?.. Охренел совсем? Еще и японский!..

Видя реакцию, тот сдает чуть назад:

– И я тоже думаю – не он! Говоришь по-нашенски, звал во сне – тоже мамку…

Хм… Я же тебе не радистка Кэт! Чай, подготовленный шпион… Еще и водолаз к тому же…

Разговор понемногу начинает меня веселить. Несмотря на сильную головную боль.

Увидев улыбку, тот вновь воспрянул духом:

– Ребята сказывали, ты в подлодке сидел, эскадру караулил. Эскадра пошла… – Семен даже привстал немного от наплыва чувств… – А ты нырк – и на поверхность!

Довольный собой, он вновь уселся напротив. «Нырк» был изображен легким движением вверх. Причем, не будь рука на перевязи, прыжок был бы значительно выше.

Да уж… А я предупреждал, что добром это не кончится! А, Борис Арсеньевич? Когда ты меня, почти стреноженного, в одном нижнем белье на допрос таскал. Да еще по всему кораблю… Как теперь вредные слухи будешь нивелировать? Политзанятия станешь проводить?

Неугомонный Семен продолжает:

– Теперь-то вижу, не японец ты…

Да ну!.. Заметил наконец?!

– Крест православный вон на теле. Японец бы ни в жисть не надел!

Аргумент. Эх, Македонский, Македонский… Куда смотришь-то? Ох и темный у вас народ тут на корабле! Интересно, не будь крестика – так и считал бы японцем? Японца-то видал хоть раз?

– В картишки не желаешь? Славик? А то Федосеев совсем плох. Спит и спит. Здорово ему досталось. Говорят, спишут в порту.

Я уже и Славик… Ладно хоть не Япончик! А Федосеева никто не спишет, Семен. Потому что порт ближайший – во Владике… Во Владивостоке то бишь. Вы же не любите сокращений тут… Такие дела, брат…

В карты так в карты. Раз почитать мне здесь ничего не дают…

Вроде бы и звучит просто – в карты. Тем не менее перед нами тут же встает проблема веков. Или разница столетий. Не суть важно…

Из предложенных кочегаром «Бочки», «Горки», «Дамки» и даже некоего загадочного «Макао» я не знаю ровным счетом ничего. В свою очередь «Двадцать одно» и «Покер» ни о чем не говорят оппоненту. Сходимся на нейтральном «Дураке».

За обоюдным отсутствием наличности режемся на интерес. Игрок из меня никакой, не практиковался лет десять. Поэтому безбожно продуваю почти все партии.