Цугцванг

Как это удивительно, думал я, что в своем состоянии умудряюсь сдавать экзамены на «отлично». Все благодаря тому, что учебная обстановка, окружающие люди вытаскивают меня наружу и заставляют переключиться на насущные проблемы. А дома в одиночестве и тишине схожу с ума. Прям чувствую это. Все время вспоминаю Джерри, наши последние минуты и мое убийство. Прокручиваю все это в голове, прикидывая варианты, как все могло бы случиться иначе. И понимаю, что любое другое стечение обстоятельств привело бы к сегодняшней ночи и моим мыслям, ибо все закончилось бы так, как оно и закончилось. Джерри все знал заранее, он просчитал все до мелочей, он бы решил свою проблему другим путем. Однако ему было важно мое участие, тем самым он раскрыл глаза на многие вещи. Но меня гложет совсем другое. Джерри наглядно показал, что он прав. Меня выдрессировали как щенка, который не может жить без привычки и своей игрушки. Ощущение пистолета действует на меня лучше любого антистресса, звук выстрела вселяет уверенность и спокойствие. Сколько раз пытался прекратить игру с чужими жизнями, но это пагубная привычка – легко начать и невозможно бросить. Я возвел дуло пистолета против человека, который называл меня «братом». Разве после такого можно говорить, что я хороший человек? Это была бы очередная ложь. Я не ищу себе оправданий. Просто он прав. Дьявольски прав.

Мы совершенно не те люди, что должны гнаться за человеческим счастьем. У нас есть другая миссия, которую когда‐то сами на себя возложили. Нам нет места здесь, среди мирских страстей. Наша потребность быть понятыми и любимыми лишь сбой в настройках робота. Когда машина дает сбой, она подлежит ремонту, а после нет гарантии, что она повторно не сломается. Так и мы. Поддавшись чувству раз, в будущем нас ожидают сантименты и сострадания. Все это ненужные функции киллера.

И сейчас, когда спал, я проснулся от того, что мне приснился Джерри. Он взывал меня к разуму, чтобы я наконец снял свои розовый очки и заметил очевидное. Что он имел в виду, я не понял. Проснулся на этом моменте. Ибо одна часть меня до сих пор не хочет мириться с чертовой действительностью. Я потерял единственного человека, кому мог доверять и с которым мог делиться переживаниями. Судьба не случайно дала нам шанс встретиться, мы должны были оба что‐то понять, от чего отчаянно отмахивались все это время. Я лишился любимой девушки прежде, чем совершил роковую ошибку и после того, как на вкус попробовал взаимные чувства. Я остался без друга, поняв, что не все люди, что добры ко мне и пытаются понять, есть честные и порядочные добряки, среди них завалялась пара-тройка лицемеров. И не мне судить. Конечно. Однако я был со всеми откровенно честен, говорил, что не имею желания заводить друзей и общаться. Я отвергал всяческое знакомство, но были люди, что жаждали моего внимания. Теперь они страдают. Или нет. Быть может я для них тоже лишь случайный попутчик до первой остановки. Так даже лучше. Может быть.

А интересно, кто-нибудь будет страдать и скучать, если я вдруг исчезну?

Кстати, сегодня же я чуть не столкнулся с Тасей.

Она налетела на мою машину, когда я выезжал с парковки у университета. Стояла и ждала момента, когда бы я вышел. Но я сидел. Она жестами показывала, что мне нужно выйти из автомобиля, а ей со мной поговорить. Я покачал головой. Она с силой ударила капот. Потом еще и еще. С такой яростью избивала машину, что на ее глазах выступили слезы. Я сигналил ей, а она продолжала колотить капот. Мне пришлось сдать назад и объехать ее. В зеркало заднего вида заметил, что следом она пробежала несколько метров.

О чем ей со мной говорить? С чего такая злость? Или это была досада…

2 июля, четверг

Действительно заболел. И весьма сильно. Дерет горло, слезятся глаза, температура тридцать девять, озноб и головные боли. Не могу сидеть и заниматься, моментально начинает кружиться голова, одолевает дикая слабость, что валит на кровать. А впереди экзамен, к которому я совершенно не готов. Как же это все не вовремя.

Ночью пришла идея: а не уехать ли мне после окончания сессии в свой родной город, в отцовский загородный дом?

5 июля, воскресенье

Но угаси сей чудный пламень,

Всесожигающий костер,

Преобрати мне сердце в камень,

Останови голодный взор…

7 июля, вторник

Сходить с ума – это как будто умирать. Чем ближе твой час, тем спокойнее относишься к смерти. Ты принимаешь этот процесс как некую данность, как что‐то неизбежное. Но, а пока ты молод, то боишься смерти. Боишься, что все закончится внезапно, и не успеешь завершить свои дела, исполнить заветную мечту, попросить прощение у родителей, поблагодарить их за все или не успеешь признаться в чувствах самому дорогому для тебя человеку. Ведь мы проживаем каждый день, спокойно засыпаем, будучи уверены, что завтра настанет утро снова. Но нет. Вдруг я завтра не проснусь? Вдруг сегодняшний вечер – это последнее мгновение моей жизни. Вдруг одно из последних действий окажется моя запись? Именно эта. Да и останутся ли вообще воспоминания?