Цугцванг

– Брат, слушая тебя, я узнавал себя во всем, чтобы мы не обсуждали. В твоих мыслях я видел собственное отражение. Это подтвердило то, что двенадцать лет назад я не зря тебя выбрал и наше взаимопонимание не просто так… Не хочу валить все на судьбу… Понял лишь одно. Что твои предрассудки имеют место не только у тебя в голове. – Он переступал с ноги на ногу, не сводя с меня пристального взгляда. – Много лет назад я, как и ты, жил одной лишь работой, все женщины были на одно лицо и служили антистрессом. Никто из них меня не интересовал. Был как пират, что вечно рассекает волны и имеет в каждой бухте по ундине. Как только вырвался из того проклятого города, обрел свободу, казалось, что теперь весь мир в моей власти, я могу сам решать, что делать дальше со своей жизнью. Но в один момент я подумал, что когда-нибудь настанет тот день – а он настанет, – когда потеряю свою сноровку, физическая сила угаснет. И тогда я захочу перебраться на работу, которой люди иногда посвящают всю свою жизнь. Буду вставать в шесть утра, целовать жену, пить утренний крепкий кофе, идти на работу, чтобы провести там законные девять часов, а потом домой, чтобы успеть к ужину. Буду делать с детьми домашнее задание, спрашивать, кем они хотят стать, когда вырастут. И я поймал себя на мысли, что смотрю на женщин через призму этого будущего. Теперь я искал ту, что примет меня. Без упреков, без скандалов, что будет на моей стороне, даже когда весь мир закидывает меня камнями. А взамен я сделаю эту женщину самой счастливой. И вот я встретил Аннушку. Тысячу раз слышал прения по поводу любви с первого взгляда, ранее вообще не воспринимал существование чего-либо подобного. Веришь или нет, но с Аннушкой произошло все именно так. Как только увидел ее, понял, что это моя женщина. Чтобы ее добиться потребовались годы, которые стоили ее любви. Она родила мне прекрасного ангела. Моя жизнь обрела смысл. Я понял, что оберегать кого‐то, знать, что есть люди, для которых охота стать опорой, оградить от всего дурного, чувствовать их тепло – есть настоящее счастье, которому нет достойного определения. Аннушка спокойно мирилась с частыми переездами, оружием, что хранилось дома, моей весьма опасной работой, долгим отсутствием, когда я уезжал на дело. После нашего с тобой разговора, я посчитал, что она действительно сможет принять меня настоящего, избавив от той лжи, которой я окутал наши отношения, надеясь так что‐то сохранить. Все это ерунда. Если ложь и способна успокоить одного, то заставляет страдать другого. Я признался Аннушке в том, что я киллер, что зарабатываю наемным убийством. Сказал, что так же подрабатываю, выполняя другие поручения. Я вскрыл карты. Но она не успела рассмотреть все. Она ушла. Забрала дочь и ушла. Сказала, что так и не смогла принять факт, что человек, которого она любила, является убийцей. Ей нереально простить мне ложь и грехи. Она ушла. Сказала, что не хочет меня видеть больше никогда. Она боится меня. И боится за дочь. Я отослал ей все деньги на воспитание доченьки и на ее жизнь, но Аннушка все вернула, сказав, что не хочет жить на деньги, которые стоили кому‐то жизни. Она оставила и машину, и квартиру. Ушла. В записке, что я нашел в пустой квартире, написала, что до сих пор любит меня, ненавидит себя за это, но жить со мной не сможет, она не сдаст меня и сохранит мою тайну, только чтобы я больше не появлялся в ее жизни. Но я люблю ее. Не могу без нее существовать. Она ушла, и я остался один. Прошла неделя, а кажется, что пролетели годы, и я уже старик. Ты был прав, даже самая любящая женщина никогда не сможет смириться с нашей правдой. Мы убийцы. Подобных нам садят в тюрьму на пожизненный срок, над нами издеваются жандармы, все жаждут посадить нас на электрический стул, расчленить, повесить, обезглавить. Все думают, что именно такая кара нам кажется ужасной. Какие же они глупые. Ужаснее смертного приговора может быть жизнь среди подобных мне. Ужаснее этого – сойти с ума на воле. Все думают, что мы чудовища, лишенный чувств, эмоций, морали, чести, но никто не думает, что лишь малая часть из нас – если таковая есть – пошла по этой тропе добровольно. Мы люди, такие же, как и все, со своими плюсами и минусами, ошибками и опытом, взлетами и падениями, у каждого из нас есть своя история. И пишем мы ее сами, опираясь на интуицию, руководствуясь и разумом, и чувственным порывом. И я на гране. Чувствую, как разлагаюсь заживо. Я жду встречи с демоном, что бросит меня в бурлящий котел и подвергнет пыткам, чтобы я испытал на себе все, что когда-либо творил на земле.

На моих глазах он прослезился. Впервые за все время, что я его знал.