Цугцванг

Жаль расставаться с пистолетом «Беретта 92». Несмотря на то, что к нему пришлось в свое время приноровиться из‐за рукояти, он позволял стрелять и левой, и правой рукой. Также не охота прощаться с «Кольтом 1911». А с «Вальтером» связаны отдельные воспоминания. Двадцать второй калибр. Времена работы на босса. Человека в решето превращаешь, а он жив. Садистская штука.

Ответ пришел только утром. Всю ночь я пил крепкий чай и ходил по комнате туда‐сюда. К утру сморила дикая усталость. В ответном письме значилось, что покупателя нет, но оружие он примет и, да, как я предполагал тридцать‐пятьдесят процентов он скинул с ценника. Следом позвонила Вика.

Она решила со мной посоветоваться. У нее есть возможность взять кредит, так как работа у нее официальная и достаточный стаж. Я отказался. Слишком большая ответственность. Она согласилась повременить с этим вопросом, однако настояла на том, чтобы я обдумал ее предложение. Потому что ей единственной из нашей троицы одобрят кредит. Не знаю. Я против. Это, конечно, делает ей честь, но не такими жертвами расплачиваться ей за ошибку ее молодого человека и друга‐идиота.

Хотя я не знаю, что было бы хуже. Не будь меня в этой ситуации. Или кто-нибудь другой вместо того «гангстера». С них могли содрать и не только три шкуры. Или связь с полицией. Вождение в нетрезвом виде. Я не знаю, что тут хуже или лучше, однако проблема есть, и она пока не решена.

Никаких кредитов!

Я решил отослать фото всей оружейной коллекции, чтобы иметь представление о возможной вырученной сумме. Заметил блокнот, на котором подсчитывал уже имеющую сумму. Около шестнадцати штук. Если я найду головореза, то имею право заплатить лишь пятнадцать. В этом городе я не знал никого, хотя обычно в курсе двух‐трех киллеров.

На лицо безысходная ситуация. Где взять еще четыре миллиона?

Уже ночью я вспомнил о Джерри. Он единственный может помочь. Если не одолжит денег, так сэкономит одну штуку. Оставил голосовое сообщение с просьбой срочно встретиться и уселся на диван в ожидании ответа. Он пришел сразу, но ясности не дал: «Рад слышать, брат. Сейчас занят. Отзвонюсь, как освобожусь. Около полудня жди». Я просидел так всю ночь, утро и день. Телефон зазвонил в районе трех часов дня.

– Алло.

– Что‐то случилось?

– Джерри, мне очень нужно с тобой встретиться. Дело жизни и смерти. Ты меня знаешь, по пустякам бы не звонил.

– Знаю, знаю. Но дело в том, что я не в городе, вернусь послезавтра вечером.

– Нет, Джерри, дело очень серьезное. Я могу к тебе подъехать?

– Это будет опасно. Ну если такая необходимость, то можем встретиться в небольшом городке неподалеку от моего местонахождения. От тебя в ста километрах. Если приедешь сегодня – дай знать. Жди в пабе «У озера». Он стоит у дороги прям при въезде в городок. Там еще написано «гостиница». Громкое слово, но ночь перекантоваться можно. Однако скажу откровенно – чертовски отвратительное место.

– Да, Джерри, я выезжаю.

– Хорошо. Я брошу тебе координаты, не потеряешься. Буду ждать.

Два часа езды я еле пережил. Даже немного укачало. Расплатился с водителем и вышел у назначенного паба. Ловил попутки, ибо ни одно такси не соглашалось меня везти в такую глушь ни за какие деньги.

В грязном пабе меня встретила девушка с метлой, что пыталась прочистить крыльцо. Внутри горел желтый свет, пахло дешевым пивом и подгорелым хлебом. За столом сидел Джерри.

– Есть будешь?

– Не отказался бы. Три дня почти ничего не ел.

Джерри подозвал к нашему столу грузную женщину, сделал заказ. На столе появилась горячая солянка, от нее поднимался пар и аромат чеснока, на второе был вареный картофель, шашлык, овощи, большие хлебные куски, которые Джерри ломал руками, и пузатый графин с клюквенным соком. Джерри не приемлет алкоголь.

При виде еды я позабыл зачем сюда приехал. С жадностью хватал хлеб, макал его в солянку и прихлебывал ею. Когда покончил с супом и половиной картофеля, тогда запил все это соком, облокотился на стул и взглянул на Джерри.

Он улыбался.

– Ну что, брат, рассказывай, к чему такая срочность?

Я посвятил его во всю историю, ничего не утаивая.

– А почему ты отказался отработать?

– Да не хочу. Завязал. Тем более работать на него… это каторга.

– Но и двадцать миллионов это совсем ненормально.

– Я почти год, девять месяцев, работал на него, каждый день с его ребятами выезжал на «решение вопросов», – двумя пальцами изобразил кавычки. – Поэтому жить начал лишь после того, как получил последние деньги и уехал в своем направлении. Еще раз гробить жизнь под его началом нет желания.

– А тебе не кажется, что он изначально хотел на тебя выйти? Ну не спроста же такая запредельная цифра. Особенно если смотреть, что пострадала твоя машина.

– Он просто знал, что выхода у меня нет. Права липовые, и машину я брал…

– Так вот именно! Он знал, что у тебя нет другого варианта. Либо деньги, либо работа.

– Бред!