Цугцванг

– Бред – это то, что ты сейчас с ног сбиваешься и ищешь бабки. А это, как мне кажется, ничего не бред, а вполне логичное объяснение его запрашиваемой сумме. Он платит нам, поэтому примерно знает сколько у нас на счету. И знает сколько попросить, чтобы ты ушел в ноль, если не в минус. А ты же не хочешь остаться с голым задом, поэтому согласишься на работу. Ему нужны киллеры.

– В твоих словах есть доля истины. Это вполне объясняет пятнадцать миллионов и данные любого другого.

– Так о чем я и говорю. Он не дурак и знает, что мы работаем по одному. Если вместе, то у нас есть босс, тогда все заказы обговариваются лично с ним. Мы пешки. А тут. Он просто не знал, что мы в курсе существования друг друга. Поэтому, брат, все просчитано: либо ты отдаешь деньги и остаешься ни с чем, либо работаешь. Уверен, ему и не нужны твои деньги, он дал тебе десять дней на обдумывание варианта «отработать». Я знаю, как ты работаешь, и не удивлен, что он захотел заполучить именно тебя.

– Боюсь, что вынужден его разочаровать.

– Думаю, он расстроится.

– Так ты поможешь мне?

– Естественно! Спрашиваешь еще. Я дам тебе все десять штук, которых тебе не хватает. И ты ничего не продаешь. Не возражай! Слушать ничего не хочу! Ты попросил помощь – получай. Значит дам десятку. А если в какой‐то момент захочешь избавиться от оружия, то лучше продай его мне. Не потеряешь ни копейки. Возьму по себестоимости. Даже доплачу. Но не смей сбагривать налево. Понял? Отлично. Послезавтра буду в городе, сниму деньги, на следующее утро привезу все. Вот, напиши тут свой адрес. И не беспокойся ни о чем. О, неплохой район, – прокомментировал Джерри, когда получил салфетку с моим адресом. – А сейчас доедай. Заказать еще что-нибудь? Нет? Как угодно. Доедай, а я пойду, у той барышни выбью комнату на ночь для тебя.

Он вернулся с ключами, на брелоке которых значилась цифра восемь.

– Тебе поспать нужно. Завтра заеду в районе шести утра, перекусим, и я отвезу тебя на станцию – десять километров отсюда, – там сядешь на первый поезд и за час с небольшим доберешься до города.

– А ты где ночуешь? – осведомился я, допивая клюквенный сок.

– В машине. Все, давай, до утра, брат. Отдохни.

Я направился к комнате номер восемь. Поспать не удалось. Сначала достал тетрадь, хотел написать о наболевшем, но пришлось выключить свет, ибо меня раздражала отогревшаяся муха, что носилась по комнате и со всей силы билась о люстру. В темноте лежал на кровати в одежде и слушал как апрельский ветер шумел за окном. Изо всех щелей поддувало. Укутался в куртку и считал минуты до приезда Джерри. Он появился без четверти шесть. Мы плотно позавтракали, и он отвез меня на ближайшую станцию.

Сразу по возвращению в город я направился в больницу к Руслану, там уже сидела Вика. Рассказал, что решил вопрос с деньгами – займу у друга. Радость Вики и Руслана сложно описать. Он сразу затараторил:

– Максон, отдам все по возможности, честное слово. За машину расквитаюсь. Правда!

Ладно уж, главное, чтобы они поправились.

Два дня ожидания дались мне с трудом. Снова ни спал и ни ел. Кусок в горло не лез. Двадцать четыре часа в сутки кипятился чайник и заваривался черный крепкий чай. В квартире горел свет во всех комнатах. Мне было страшно.

Неловко, что Джерри дает мне такую большую сумму. Судя по тому, что я закончил работу, то не знаю, как буду возвращать.

Сегодня утром я получил деньги.

Джерри согласился со мной позавтракать. В компании мне было не так одиноко и куда более спокойно. Сидели напротив, и я смотрел на него и думал, что не ощущаю те восемь лет, которые нас разделили. Будто все произошло вчера, а на сегодняшний день он резко постарел, поседел. Время исчислялось лишь по отражению в зеркале, а так, душой, сердцем или еще чем, я не чувствовал этого разрыва.

– Слушай, а ты не думал поработать на него? – спросил я. – Сам бы сэкономил десятку, и я не остался бы тебе должен.

– Нет, брат, об этом не может быть и речи. Ты мне сам сказал, что эта скотина киллеров в рабство берет. Может он и платит хорошо, но мне своя свобода важнее. Чтобы какой-нибудь дятел пальцы гнул и указывал как мне жить – увольте. У меня семья, я не могу так рисковать.

– А сколько дочке?

– Пять годиков, – Джерри расплылся в улыбке.

Я сложил все деньги в рюкзак, перед этим мы вместе несколько раз пересчитали. Все. Ровно двадцать штук. И на моем счету осталось восемьсот семьдесят тысяч.

27 апреля, понедельник