Цугцванг

В итоге, я сказал, что подумаю. Однако уже в субботу вечером он будет ждать ключи от «хонды». И скорее всего он их получит. Не то, что мне его жаль или я проникся к нему, нет; это просто добрый жест. Прекрасно понимаю его чувства, когда охота показаться в лучшем свете, особенно перед теми, кому ты изначально планировал утереть нос. А когда ты слишком амбициозен, проходят годы, а ты все продолжаешь сидеть у разбитого корыта и мечтать о воздушных замках, уже пришло время показать то, на что ты способен, а у тебя ничего нет. От слова «совсем». И тебе стыдно. В первую очередь за себя. Что прошло столько времени и все впустую, ты не добился ничего. Поэтому, да, с этой стороны я его понимаю, отчего и позвоню в пятницу, и предложу заехать, и забрать машину на следующий день.

И еще одна новость.

Я полный осел.

Эта мысль дошла до меня лишь сейчас – сижу в кафе напротив кинотеатра, пью сок, пишу о Руслане и жду Тасю. Я – осел, которого еще не видывал свет. Я встречаюсь с девушкой, которая нравится моему другу. Он старается обратить ее внимание на себя, а я подло за его спиной предлагаю Тасе сходить со мной на фильм. На премьеру. Она соглашается. И пока Егор едет после учебы домой, чтобы писать конспекты по зарубежной литературе, переписывая монографии великих и не очень людей в тетрадь, я купил билеты на самые выгодные места, по центру зала, и жду Тасю.

Да‐да, я последний осел. И самое отвратное, что я это понимаю.

19 апреля, воскресенье

В три часа ночи меня разбудил звонок. Звонила Вика. Руслан разбился на моей машине.

25 апреля, суббота

Я не сплю уже седьмые сутки. Потерян контроль над собственной жизнью.

В воскресенье после разговора с Викой я сразу же выехал на место аварии. Платил по двойному тарифу. Я без понятия, как их унесло от города на шестьдесят километров, столкнуло с машиной, ехавшей по встречке, и выкинуло на обочину. Как выяснилось уже после, встречу выпускников перенесли в чей-то загородный дом, именно так хотел продемонстрировать свой успех один из одноклассников Руслана.

В пути я провел около сорока минут, постоянно отзваниваясь Вике, что дрожащим голосом пыталась обрисовать мне ситуацию. Как мог, пытался ее успокоить и просил не звонить в ГИБДД до моего появления.

На месте стояли две кареты скорой помощи, в десяти метрах – раскуроченная машина черного тонированного «гелендваген», вокруг битое стекло, металлические обломки. При свете фонарей разглядел «хонду» на обочине. Сердце сжалось.

Заметив подъезжающее такси, из лап фельдшеров в синих жилетах вырвалась Вика и бросилась ко мне, рыдая и причитая. Я осматривал масштабы катастрофы.

– Где Руслан?

Она дрожащей рукой указала на белую карету скорой помощи и пошла со мной, крепко держа за руку.

Черт возьми, он живой! Руслан жив!

Ему наложили повязку на голову, сейчас перевязывали руку, он ругался с врачом и кричал, что никуда не поедет, лучше умрет от потери крови и потери сознания, но ни в какую больницу не поедет.

Увидев меня, он сильно обрадовался, хотя читался на лице и страх.

– Максон, здорова! Как я рад, что ты приехал! Прости меня, идиота. Прости, я правда не хотел. Все произошло случайно. Честное слово.

– Ты пил?

– Что? Максон, ты чего? Чтобы я да за руль…

– Ты пил?

– Прикалываешься что ли? Я не совсем долбанутый на голову, чтобы пьяным за…

– Я спрашиваю в последний раз, ты пил?

– Ну… бокал шампанского за встречу. Ну может два. Максон, честное слово, не больше.

У меня вспотели ладони.

За рулем сидел пьяный водитель, не справился с управлением, выехал на встречную полосу, врезался в машину и съехал с обочины. Как его уберегла судьба? За что? За какие добрые дела ему дали шанс, чтобы он сейчас передо мной рассыпался в извинениях?! Что мне с ними делать?

Я снова глянул в сторону своей «хонды». Ее левая часть разбита в мясо, капот съехал в бок, одно колесо неестественно выгнуто. Вокруг раздробленные мелкие части, стекло.

Через несколько дней я узнал, что Руслан на встрече выпускников выпил довольно‐таки прилично, что Вика не разрешала ему садиться за руль и отказывалась с ним ехать. Но пришлось потому, что одного она оставить не могла, думала, что ночью нет движения, особенно на загородных дорогах, поэтому если ехать медленно, то ничего не случится.

В ужасе посмотрел внутрь скорой помощи – никого. Никто не пострадал. Это отчасти облегчило сердце. Но все равно на душе было неспокойно. Вика сказала, что в «гелендвагене» сидит страшный мужик, которого она жутко испугалась и еле уговорила не вызывать полицию. Они ждали меня. Я пошел к их машине.

В голове не умещались сразу все вопросы, что волновали меня в тот момент. Чертовски не хотелось связываться с полицией, хотя сложно этого избежать. Машина моя, дал я ее добровольно, сам уже на месте аварии. Пришло время решать проблему.

Я постучал в тонированное окно. Стекло опустилось. Передо мной появилась бандитская рожа с каменными глазами. И не мудрено, что она могла испугать девушку. Я представился и спросил разрешения на разговор. С заднего сидения послышался бас, после чего открылась дверь.