ЦРУ против СССР

Те, кто в ужасе воздевал руки и закатывал глаза в Капитолии или редакциях газет, были преисполнены решимости предотвратить эту опасность. «Нью-Йорк таймс», собственно, первая забившая тревогу по поводу деяний ЦРУ и ФБР, сочла необходимым с самого начала определить, чего она добивается: «Незаконная слежка и невозможность возбудить по поводу нее законное разбирательство до публичных разглашений указывают на то, что институционная система балансов и противовесов потерпела полнейшее крушение. Много лет наша газета в числе других требовала тщательного надзора со стороны конгресса за разведкой. Однако ответственность за то, чтобы предотвратить новые злоупотребления властью, остается прежде всего за ЦРУ и другими ведомствами разведывательного сообщества, если они хотят по-прежнему пользоваться доверием, абсолютно необходимым для выполнения их задач» [285].

Кампания против ЦРУ и ФБР набирала силу, но уже в самом ее начале столичная «Вашингтон пост» не без цинизма предрекла в передовой: «По подсчетам сенатора Матиаса, за 28 лет с момента создания Центрального разведывательного управления было предложено свыше 200 резолюций и законодательных предложений, требовавших тех или иных реформ ЦРУ. Но результатов по части реформ почти не достигнуто. Теперь реформаторам представилась еще одна возможность» [286].

В этой психологической атмосфере и начались расследования, имевшие в виду указать тайной полиции, ее место в американской государственной системе и уже по этой причине неизмеримо повысить ее эффективность.

4

Двухпартийная система правления в США не эффектная фраза, а отражение сути государственного устройства страны. Указание на то, что независимо от партийной принадлежности власть принадлежит монополистическому капиталу, общеизвестно. Из этого следует, что партийные распри, заметно, иногда и неожиданно, оживляющие авансцену политической жизни страны, не затрагивают скелета государственного управления, деятельность бесчисленных исполнительных органов, через которые осуществляется практическая политика правящей олигархии. Уотергейт показал, что она ощетинилась, когда администрация Никсона попыталась превратить такие исполнительные органы, как ЦРУ и ФБР, в орудие узкопартийной, если не личной или групповой, политики. Когда с Никсоном было покончено, настала пора выправить положение этих ведомств в государственной иерархии.

Застрельщиком этой кампании и выступила редакция «Нью-Йорк таймс» начавшая с конца 1974 года оповещать американскую общественность посредством редакционных статей о своей возмущенной гражданской совести. Возмущенной прежде всего тем, что ЦРУ, учрежденное для внешней разведки, превратилось в сыскное агентство внутри Соединенных Штатов. Газета внезапно припомнила, что закон 1947 года о создании ЦРУ предусматривал, что оно «не будет иметь полицейских и принудительных полномочий как функций внутренней безопасности» (раздел 50, статья 403 кодекса США). Газета, не называя имен, сослалась на ряд источников, согласно которым прискорбное положение сложилось в результате решения директора ФБР Э. Гувера в 1970 году порвать все связи с ЦРУ. Этот шаг, сокрушалась «Нью-Йорк таймс», результат «давнего недоверия между обеими организациями». Итак, цитировала она бывшего сотрудника ФБР, пожелавшего остаться анонимным, «все сотрудничество в области контрразведки, если не считать символического, между двумя ведомствами с тех пор прекратилось» [287].

Забегая вперед и предвосхищая аргументы защитников ЦРУ, «Нью-Йорк таймс» сурово изрекла в передовой: «Говорят, что внутренний сыск (ЦРУ) допустим, когда речь идет о прямой связи с иностранной разведкой. Конкретная попытка обоснования этого проистекает из решения, принятого в 1970 году директором ФБР Эдгаром Гувером, ныне покойным, подорвать сотрудничество с ЦРУ. Коль скоро ЦРУ не могло больше опираться на ФБР, которому по закону вверена внутренняя безопасность, ему-де пришлось взяться за внутренний сыск. Между секретными службами постоянно идет профессиональное соперничество, однако эта вражда, восходящая даже к организации, предшествовавшей ЦРУ (то есть УСС. – Н. Я.), имела прискорбные последствия для государственной безопасности» [288].