Цивилизация труда: заметки социального теоретика

Что же происходит? Лень (в ее обобщающем понимании как безделье, праздность и пр., которая в течение ряда столетий воспринималась и порицалась, осуждалась как постыдная социальная практика), уклонение от тяжелого труда во второй половине XIX столетия начинают обсуждать как необходимое условие сохранения человеческой личности, даже спасения человека.

Праздный, бездельник, лентяй

Понятие «лень» далеко не исчерпывает спектра оттенков оборотной стороны трудолюбия.

И если праздность (в исторической ретроспекции) – это особый образ жизни, творческий, радостный, свободный (здесь рядом и слово «праздник», которое в современном мире сохранило изначальное значение), то лень – это скорее несчастье, хотя бы уже потому, что ленивый ощущает постоянное давление перспективы и возможной неотвратимости труда457.

В «Божественной комедии» (1555) Данте Алигьери ленивым отведено далеко не лучшее место: за свою нерадивость они пребывают в Преддверии Чистилища. Там, на уступах Предчистилища, которое предназначено для очищении человека от грехов, Данте встречается с нерадивыми, теми, кто не печется о своем спасении. Они объяты ленью, и среди прочих друг Данте флорентиец Белаква («Чистилище», 4-я песнь).

Первый уступ Предчистилища. Нерадивые

Я начал так: «Белаква, я спокоен
За твой удел; но что тебе за прок
Сидеть вот тут? Ты ждешь еще народа
Иль просто впал в обычный свой порок?»

И он мне: «Брат, что толку от похода?
Меня не пустит к мытарствам сейчас
Господня птица, что сидит у входа… 458

Белаква изготавливал грифы к лютням и гитарам. В комментариях к «Чистилищу» говориться, что «Данте с ним дружил и любил послушать его игру»459.

В издании «The Complete Danteworlds: A Reader’s Guide to the Divine Comedy» (2009) дается описание Белаквы, который сидит в тени огромного валуна, обхватив руками колени и склонив голову. Он воплощает собой ленивые души, которые ждали последней минуты своей жизни, чтобы обратиться к Богу и покаяться. В Чистилище эти души должны ждать такое же время, на которое они откладывали свое обращение к Богу, то есть время их земной жизни, если только молитвы живущих не сократят этот срок. Но, даже зная это правило, Белаква не спешит начать трудное восхождение на гору, которое могло бы привести его в рай.

Белаква, наиболее вероятно, псевдоним Дуччо ди Бонавиа, музыканта и изготовителя музыкальных инструментов. Один из ранних комментаторов (который называет Белакву ленивейшим из когда-либо предававшимся этому пороку) предает, что, придя в мастерскую в начале дня, Белаква садился и более не поднимался. Он покидал свое место, только когда был голоден или нуждался в сне.

Имеется своеобразная легенда, гласящая, что во время посещения Данте мастерской Дуччо ди Бонавиа, последний сказал ему, цитируя Аристотеля, что «душа становится мудрее, если находится в покое». «В таком случае душа самого Белаквы является наимудрейшей», – считал Данте460.

И все-таки Белаква – лентяй, бездельник или праздный человек?

Понятие «бездельник» также нуждается в некотором комментарии. Так, если праздный человек не возражает заняться какой-то деятельностью (и даже весьма активно ею занимается), лентяй не желает заниматься ничем вовсе, пребывая в ментальной зависимости от перспективы труда, то бездельник – это человек, который не обязан работать (и в этом он близок праздному), но и иными видами деятельности он заниматься тоже не хочет. Если принять такую трактовку понятия «бездельник», то Белаква принадлежит именно к этой категории антитружеников. Правда, Белаква все же находит время для изготовления грифов для лютен и гитар (как отмечается в комментарии к «Божественной комедии») и даже иногда играет на гитаре для своего друга Данте. Но это скорее исключение, которым (как говорят) грешит каждое правило.

Интересно, что Белаква, этот, казалось бы, чуть ли не «потешный» эпизодический персонаж «Божественной комедии», которого с большой натяжкой можно признать грешником, по прошествии восьми столетий, в ХХ в., как персонаж проходит через творчество классика современной литературы Сэмюэля Беккета – в романах «Больше замахов, чем ударов» (1934), «Мечты о женщинах, красивых и так себе» (1993)461.