Цитатник бегемота

Воздух замер, застыл, и все вокруг замолчало и скрылось. Никто не тревожил покоя проклятого города Иерихона, ни жившие в нем ранее, ни умершие сейчас.

Они вышли из города и побрели в сторону лагеря победителей, радуясь тому, что смерть осталась позади них. Немцы вели себя спокойно: война и убийство были для них совсем не внове.

Иван посмотрел на профессора: тот так вообще улыбался.

- Что смешное вы обнаружили, герр профессор? - спросил Иван неприязненно.

- Ну как же! - откликнулся фон Кугельсдорф. - Все ведь удачно получилось!

- Да? - удивился Иван. - А что именно, позвольте узнать?

Профессор украдкой оглянулся и, понизив голос, сказал:

- Благодаря бестолковому антисемитизму нашего дорогого оберштурмбаннфюрера - что поделать, герр Кляйн весьма ему подвержен, - нас доставят прямо к Иисусу Навину. Тот скорее всего захочет допросить пленного, потому что убить его сразу было бы не совсем удобно - все-таки обещание есть обещание, находившиеся в доме Рахав неприкосновенны... А остальное - дело техники: мне надо только прикоснуться к талисману, который великий воитель носит на груди... что мы могли увидеть, стоя на стене города.

- Что-то я не помню такого, - задумчиво сказал Иван.

- Да?.. Было такое, было, - убеждающе произнес профессор. - Так вот, только я до него дотронусь, как мы сразу перенесемся в другую эпоху...

- А куда?..

- Я же говорил раньше - к Македонскому, который Александр... и поведем охоту за его частью талисмана.

- А если что-то не получится? - спросил Иван. Профессор пожал плечами.

- Что ж... будем действовать по обстановке.

- А если герра Кляйна за его семитофобию... того?..

- Ну и что? Война есть война, - снова пожал плечами фон Кугельсдорф. Оберштурмбаннфюрер, конечно, хороший человек, но одним оберштурмбаннфюрером больше, одним меньше...

- Вы еще скажите, что одним бароном больше, одним меньше, - недовольно произнес Иван. Профессор хихикнул.

- Это уже до меня сказали, - лукаво сообщил он.

- Я знаю, - коротко ответил Иван.

Пепелище Иерихона, над которым уже почти не было видно дыма, осталось далеко. В лагере победившей армии царило оживление. Огромную добычу, взятую в разрушенном городе, многочисленные крупные и мелкие отряды сносили в сокровищницу, и приветственные крики сотрясали воздух.

Вечерело. В стороне неспешно нес свои воды Иордан, чьими стараниями капля за каплей наполнялась чаша Мертвого моря...

Пьянящее чувство победы кружило головы победителям. После долгих лет унижений, скорби и рабства, после гонений и гибели одержана была первая победа на земле Ханаанской. Впереди еще много походов, разоренных городов, богатой добычи, политой кровью чужаков-инородцев, много славных битв и побед, но эта, первая, - дороже...

Стоя на коленях, Кляйн угрюмо смотрел на великого воителя, вождя своего народа. Злоба и ненависть просто душили немца - Иван это хорошо видел. Видел это и тот, к чьим ногам был брошен пленник.

- Говори, - сурово сказал он, - не медли. Из какой страны явился ты в город, проклятый Богом? Что делал там? Почему замыслил злое против сынов Израилевых?

Кляйн аж побелел от злости. Иван усмехнулся. Каково Кляйну, белокурой бестии, надежде и опоре, гордости шутц-штаффель, стоять на коленях перед каким-то пархатым...

Ничего, ничего, подумал Иван злорадно. Замочил штанишки?..

Кляйн молчал и только по-волчьи скалился.

Преемник Моисея нахмурил брови. Уходящее солнце задержалось в его седых волосах, играло золотой цепью, неведомым талисманом, таинственно мерцавшим на груди...

Момент был критический. Иван понимал, что терпение разрушителя Иерихона не беспредельно, а Кляйн, сходивший с ума от унижения, которому подверглась его арийская натура, изображать смирение не собирается и сейчас сделает опасную глупость...

- Позволь, о великий! - раздался вдруг голос рядом с Иваном.

Это был профессор.

Вождь Израиля посмотрел на него с удивлением, потом едва заметно кивнул стражникам.

Иван напрягся. Если профессор не проявит должной расторопности, то угрохают и его, и Кляйна, и остальных немцев... и, что самое неприятное, Ивана тоже могут укокошить.

Это было бы совсем нехорошо.

Тем временем профессор, сложив руки перед собою, маленькими шажками продвигался к возвышению, на котором восседал Навин. При этом он мелко-мелко кланялся и вид являл робкий и смиренный.

Внезапно Иван похолодел.

Стражник с копьем, стоявший возле возвышения, сделал шаг вперед и встал перед профессором, держа копье наперевес. Фон Кугельсдорф замер.

Мысль Ивана лихорадочно заработала. Если пауза еще немного затянется, то главному завоевателю надоест творимое им правосудие, и он просто прикажет всех зарезать. А профессор ничего не может сделать, пока стражник стоит перед ним: он не доберется до талисмана...

И тут профессор бросил короткий взгляд на одного из немцев, который стоял ближе к возвышению. Не успел Иван ничего понять, как эсэсовец с диким криком бросился на стражника, мешавшего фон Кугельсдорфу.