Цирк

Бруно округлил глаза, но предпочел сдержаться.

— Перед тем как бойскауты завербовали меня для этой работы, они тщательно проверили каждый мой шаг начиная с колыбели. И вы совершенно точно знаете, что я провел в Крау двадцать четыре года. Могу ли я не знать «Лубилан»?

— Хмм. Ну ладно. Итак, в «Лубилане» ведутся научные разработки на мировом уровне, большая часть которых, к сожалению, связана с химическим оружием — нервно-паралитическими газами и тому подобным.

— К сожалению? Разве Соединенные Штаты не ведут подобных исследований?

Харпер надулся:

— Это не в моей компетенции.

Бруно терпеливо сказал:

— Послушайте, доктор, если вы мне не доверяете, то как вы можете рассчитывать, что я стану доверять вам? Это в вашей компетенции, и вы это прекрасно знаете. Вспомните курьерскую службу вооруженных сил в аэропорту Орли. Через нее осуществляются все совершенно секретные контакты между Пентагоном и армией США в Европе. Вспомнили?

— Да.

— Помните некого сержанта Джонсона? Парня с громким патриотическим именем Роберт Ли? Один из самых выдающихся русских шпионов, внедренных в американские службы, бог знает как долго передавал КГБ важнейшие военные секреты Европы и Соединенных Штатов. Вы помните?

— Помню, — нехотя признал Харпер. Беседа с Бруно шла не совсем так, как он предполагал.

— Тогда вы не забыли и то, что русские опубликовали фотокопии одной из сверхсекретных директив, которую выкрал Джонсон. Это был новейший план, разработанный Соединенными Штатами на случай, если Советский Союз захочет перейти границы Западной Европы. Предполагалось, что в таком случае Соединенные Штаты опустошат континент, развязав ядерную, химическую и бактериологическую войну. Тот факт, что все гражданское население будет полностью уничтожено, считался само собой разумеющимся. Опубликование документа произвело эффект разорвавшейся бомбы и стоило Америке множества друзей в Европе — миллионов двухсот, не меньше. Впрочем, эта новость вряд ли была опубликована даже на последней странице газеты «Вашингтон пост».

— Вы прекрасно информированы.

— Если человек не работает в ЦРУ, это еще не значит, что он неграмотный. Я умею читать. Мой второй родной язык — немецкий. Моя мать была родом из Берлина. А эту историю опубликовали сразу два немецких журнала.

— «Шпигель» и «Штерн», — покорно подтвердил Харпер. — В сентябре 1969 года. Неужели вы получаете какое-то особое удовольствие, насадив меня на крючок и наблюдая, как я извиваюсь?

— Какое там удовольствие! Просто я хочу подчеркнуть два важных момента. Первое: если вы не воспринимаете меня как равного во всех вопросах, не надейтесь на сотрудничество. И второе: я хочу, чтобы вы знали, почему я вообще взялся за это дело. Не знаю, стали бы Соединенные Штаты на самом деле устраивать резню или нет. Я в это не верю, но в данном случае мое мнение не имеет значения: важно, во что верят жители Восточной Европы, и если они считают, что Америка без колебаний осуществила бы эту угрозу, то у них может возникнуть сильное искушение нанести упреждающий удар. Из того, что мне рассказал полковник Фосетт, я понял: одной миллионной грамма антивещества вполне хватит для того, чтобы успокоить Америку раз и навсегда. Сомневаюсь в том, что у кого-нибудь есть подобное оружие, но, с моей точки зрения, нужно выбирать меньшее из двух зол. Я европеец по рождению, но Америка меня усыновила, и я останусь верен своим приемным родителям. Из этого мы и будем исходить. Изложите мне все по порядку. Считайте, что я никогда в жизни не слышал о Крау.

Харпер посмотрел на Бруно без особого энтузиазма и сказал кислым голосом:

— Если вы намеревались внести в наши отношения небольшие изменения, то, безусловно, добились своего. Правда, я не назвал бы их такими уж небольшими. Итак, «Лубилан». Очень удачно, что исследовательский центр расположен всего в четырехстах метрах от помещения, в котором разместится цирк. Оба здания находятся в городе, но на самой окраине. Как вы видите, фасад «Лубилана» выходит на главную улицу.

— На плане изображены два здания.

— Я к этому и подхожу. Оба здания, кстати, соединены двумя высокими стенами, которые не отображены на плане. — Харпер быстро дорисовал стены. — Позади «Лубилана» находится пустырь. Ближайшее строение в этом направлении — теплоэлектростанция, работающая на мазуте. В здании, которое выходит на главную улицу, — назовем его западным — и ведутся исследования. В восточном здании, в том, что выходит на пустырь, тоже ведутся исследования, но совсем другого рода и почти наверняка более опасные. В восточном здании проводятся очень неприятные опыты — опыты на людях. Здесь всем заправляет тайная полиция. Это тюрьма строгого режима, где содержатся государственные преступники — от потенциального убийцы премьер-ми-нистра до слабоумного поэта-диссидента. Уровень смертности, насколько мне известно, здесь гораздо выше обычного.

— Теперь, кажется, моя очередь сказать, что вы прекрасно информированы.