Цикличность

Сверток начал покряхтывать, и я прижал его к себе, легонько покачивая. Теплое чувство, к которому я так и не привык, растеклось по всему телу. А я стоял и вспоминал те времена, когда родилась наша старшая дочь.

С момента разрушения Столицы, северу хватило трех недель, чтобы почувствовать свободу и ринуться хватать ее большими кусками. Люди били и убивали друг друга со страшной силой. Возникали и рушились союзы. У ледников даже появилось самостоятельное государство, вскоре упразднённое путем убиения новоиспеченного монарха. Харрес сгорел через два месяца после Столицы. Перекресток всех дорог был уничтожен как памятник всему, что так не любили на консервативном севере. Все это мы с Миррой узнали немного позже, когда в лесах вокруг нас начали селиться безутешные беженцы.

Почти сразу пришедшие из Харреса люди принялись поднимать поле рядом с «нашим» домой. То самое что когда-то давно забросили их предки. Тогда же они обратили внимание на мой внешний вид. Да, творить чудеса я больше не мог. Но мое тело сохранило на себе следы их использования. Пришлось бежать, покуда кто-то из этих милых людей не нащупал под рукой вилы.

Словно нищие, мы бесцельно бродили по разоряемому северу. Мы знали, что Митарр был уничтожен землетрясениями. Там организовалось какое-то стихийное самоуправление в виде каких-то мужчин в зеленых накидках. Они безвозмездно помогали всем страждущим и старались навести хоть какой-то порядок в городе. Однако, сам Митарр при этом до сих пор лежал в руинах. Эх, если бы Джесс не погиб тогда на дороге, то этот болван вполне мог бы вступить в подобную организацию.

А затем на севере воцарился новый король. И тут нам стало совсем худо. По дорогам стали шастать банды головорезов, которым выдали верительные грамоты и отличительные знаки. Они резали всех, кто хоть немного отклонялся от курса выбранного новым королем. По традиции, в этих бандах состояли в основном те, кто ничего до этого не значил, был всеми нелюбим или вовсе забыт. Те, кого отринуло общество, становились самыми кровожадными убийцами во славу нового короля. И, естественно, первым делом они отрывались на тех, кто когда-то, столь опрометчиво, не обращал на них внимание.

Мы видели все это своими глазами. Ужасающие следы мелочной людской мести. Сгоревшие деревни, люди, развешенные на столбах и толпы беженцев с пустыми глазами. Один раз мы застали мерзавцев, что закалывали грудных младенцев на глазах матерей. Два года назад я прошел бы мимо, так как лично меня это не касалось. Хотя при этом я мог одним движением посоха испепелить их всех дотла.

А теперь я кинулся в драку, хотя врагов было намного больше. Уроки Миссы не прошли даром, я изрубил мерзавцев и спас малышей, пускай и не всех. И вы думаете, что деревня рукоплескала мне? Как-бы не так.

«Что у него на морде?»

«Это же чудотворец».

«Проклятая погань на нашей земле».

«Убирайся мразь!»

Вот что кричали люди, чьих детей я спас. А я… Я просто вставил меч в ножны и молча ушел. Таков народ севера. Точнее, таков любой народ. Из-за наивной глупости им гораздо милее свои палачи, чем чужеземные спасители.

Мирра не одобрила мое участие, хоть я и заметил нежный блеск в ее глазах. И она была права. Ведь из-за этого инцидента за нами началась настоящая охота. Дважды мы обводили погоню вокруг пальца. Но потом Мирре, неожиданно, пришло время разродиться, и она разрешилась от бремени в доме на отшибе захудалой деревни. Принимали роды две женщины. – мать и дочь. Отца семейства убили во время чистки, якобы он восемь лет назад приютил у себя на зимней квартире столичного вельможу. Посему женщины с готовностью помогли таким же отверженным, как они сами.

Но «добрые» люди всегда на страже порядка. О нас донесли. И, когда Мирра еще лежала в послеродовой дреме, в деревню ворвались палачи. Женщины, приютившие нас, отдали нам свою последнюю кобылу, и мы скрылись на ней в лесу. Последнее, что я увидел, обернувшись, было то, что обеих женщин вели к большому дубу, стоявшему поодаль от их дома. При этом какой-то кретин уже подготавливал веревки.

Уйти далеко нам не удалось. Нас нагнали через десяток верст. В богов я уже не верил, ибо одна из них только что родила мне розовощекого младенца, который постоянно громко плакал. Но судьба явно была на нашей стороне. Нам навстречу из чащи леса выскочил вооруженный отряд. Я чудом разминулся с ними, а отряд слету вступил в схватку с палачами и быстро разделался с ними. Я до сих пор не знаю, кто это был. Но, в царившей в то время смуте, это было вполне нормальным явлением. Весьма вероятно, что в той драке одни палачи просто порубили других палачей.

Мы скрылись от этой драки в лесу, и я искренне радовался спасению. Но, как оказалось, преждевременно. Когда я сбил темп лошади, то смог, наконец, взглянуть на Мирру и малышку. Рука Мирры была насквозь пробита стрелой, а оперение стрелы было скрыто в одеяле, которое мы взяли, чтобы согревать малышку.