Цикл «Историк». Рассказ V. Кошмары создателя (СИ)

– И ты сам не можешь отличить этого вранья от правды. Ты обманываешь всех так убедительно, что сам убеждаешься в этом обмане, как в истине.

– Нет, Шлак, с собой я честен.

– Тогда ты – жесточайший человек на свете.

– Откуда такой вывод?!

– Оттуда – из головы, Грабен. Я знаю, что ты не дурак. И я не могу свалить все на твою несообразительность. И ты утверждаешь, что не обманут другими или собой. Из этого я делаю вывод, что ты поступаешь осмысленно. А из этого я делаю вывод, что ты просто – жесток, как никто другой!

– Глупый ты “щенок”!

– Просто, ты несешь нелегкую ответственность! И когда ты свалишь ее со своих плеч, – она сомнет сотни людей, тысячи. Твоя ответственность упадет с тебя, как бомба, брошенная с тяжелого бомбардировщика, Грабен.

– Сейчас ты убедишься, что это не так, что, совершив это великое деяние, я подниму груз, давящий всех нас.

Шлак скрипнул веком, резко закрывшим его треснутый глаз…

– У меня из-за тебя нервные тики начались. Надеюсь, Радеев этого не заметит.

Радеев, оставленный мной на Хэварта, отстал, задержанный моим верным капитаном, но нагнал меня, как только Шлак прервал передачу…

– Хэварт рассказал мне про ваших кошмарных “собак”, которые меня крайне интересуют… И у меня появились вопросы…

– Ко мне или к ним?

– Пока еще к ним… Вернее, к вашему Шлаку, ведь он один обладает уникальным разумом машины, подобной человеку… Позвольте мне украсть его у вас на несколько минут…

– На кражу позволения не просят, Радеев.

– Ну вы уж не поскупитесь на слова, очистите мою совесть согласием передать его в мое распоряжение… Тогда мне не придется похищать его тайком, причиняя вам излишние хлопоты, – ведь разбираться с похищениями такая морока…

– В этом я вам верю – в этом деле у вас, определенно, опыт серьезнее моего, Радеев.

– Ваша проницательность заслуживает уважения… Видите, я снова вошел в ваше положение – войдите и вы, наконец, в мое…

– Договорились, Радеев. Как вы говорите, – делу время потехе час. Так берите на потеху моего “щенка”, пока я буду заниматься делом.

Радеев улыбнулся, заглядывая мне в лицо, но эта улыбка получилась у него излишне хищной.

– Боюсь, вы наше присловье употребили не в обычном его смысле – неверно, так скажем…

– А вы не бойтесь, Радеев.

Он остался стоять у меня за спиной, сконфужено разводя руки… Шлак, стоящий у его ног задрав голову, еще раз скрипнул подергивающимся веком… А я отослал Хэварта к капитану с заводского контроля – пусть разбираются, долго и усердно проверяя все тонкости, пока техника работает неисправно… А меня ждет этот бестолковый солдат, готовый сделать все, что я ему скажу… Единственное, что беспокоит меня, – сможет он сделать то, что мне нужно, или нет… Я не потребую от него ничего сложного для нормально функционирующего человека, но он – поврежден и может не справиться…

– Воробьев, подойди. Встань здесь и подними глаза.

– Да, полковник…

Я всмотрелся в его фон, он – почти пуст, почти чист… Мысли этого солдата крайне скудны…

– Ты умеешь составлять мысленные отчеты?

Солдат замялся…

– Не очень…

– Записываешь лишнее мысли?

– Нет, наоборот… Но я научусь…

– Не волнуйся, все в порядке. Я научу тебя. Позже. А сейчас забудь об этом.

– Забывать мне легко, полковник, а запоминать…

– Я научу тебя помнить. Но позже. А сейчас меня ждет офицер Хантэрхайма. Принимайся за настройки – пора его разбудить.

Солдат не только успокоился, но и обрадовался. Это точно выбьет из его дырявой головы все мысли и не оставит в его разуме четкой памяти… Он не способен стереть отчетную память ошейника, не способен и подчинить память, направляемую в отчет… Но он не оставит начальству ненужные мне воспоминания. С командиром он поделится разве что мечтами, заполонившими его слабый ум. Можно считать, что я здесь один – один с этим еще неживым человеком, офицером S9… И сейчас я посмотрю в глаза этому человеку, которому суждено мной перевернуть этот мир…

– Загрузка.

– Есть загрузка.

– Готовность.

– Есть готовность.

– Активация.

– Есть активация.

Запись №11

Я с напряжение всмотрелся в открытые глаза офицера, устремленные еще в пустоту…

– С пробуждением вас, Айнер.

Офицер наставил на меня светлые глаза, как оружие…

– Обойдемся и без этого, полковник.

– Называйте меня Готфрид Грабен.

– Мне не придется вас так называть. Мне вообще вас никак называть не придется. Я должен идти и не думаю, что мы с вами еще встретимся. Меня ждет вечная война, а вас… Черт… Я не знаю, что вас ждет.

Нет, это не тот взгляд, не тот ответ, которого я ждал… Похоже, что-то пошло не так, как я планировал… Его ответ звучит неожиданно и – даже угрожающе…

– Что вы имеете в виду, Айнер?

– То, что не знаю, что вас ждет.

– Не знаете, что делают нейропрограммисты высшего офицерского состава?

– В общем – знаю. А вот, что делаете конкретно, вы – понятия не имею.

– То же, что и остальные.

– Что-то не похоже. Вернее, вы – не похожи.

– А на кого же я тогда похож, Айнер?

– На черта. Не на того, кто из хромых и косых шутников. На главного и серьезного – того, кто не хромает и не косит, а заставляет хромать на ногу и кривить глазом других чертей.