Цикл аномалии

— Она продемонстрировала удивительный контроль в своих отношениях с тобой. Я полагаю, вы даже смогли разделить постель без каких-либо инцидентов.

— Боже мой, ты все ему рассказываешь? — зашипела я на Воробья, которая в ответ только пожала плечами.

Анна захихикала мне в ухо. Фрэнк вколол ей что-то, чтобы успокоить ее нервы, и это сделало ее странной.

— Разделить постель, — смеялась она.

— Не по-свадебному, — прорычала Воробей, скрестив руки на груди.

Анна снова захихикала.

— Ха… по-свадебному. Ты замужем… за уродом, — она запрокинула голову, чтобы покоситься на Воробья. — Она… она очень красивая, хотя…

— Ладно, давай тебя помоем, — вмешалась Воробей.

Я снова отодвинула Анну от зоны ее досягаемости.

— Помнишь цыплят? Она и раньше раздавливала вещи!

— Я обнаружил небольшие рваные раны на конечностях пациента. Если эти рваные раны не очистить, они могут привести к смертельной инфекции. Анна должна быть вымыта, и ее раны должны быть очищены, — повторил Фрэнк, его объектив жужжал мне в лицо. — А поскольку ты выразила крайнее отвращение к наготе…

— Ха… нагота.

— …я верю, что Воробей сможет выполнить это задание по моим стандартам. Кроме того, — голос Фрэнка стал тише, — мы с тобой должны поговорить.

Я ждала этого обсуждения даже меньше, чем того, как Воробей искупает Анну. Но я не могла избегать Фрэнка, как и не могла помешать Воробью схватить Анну и унести ее. Я слушала, как они исчезали между деревьями:

— Итак… когда вы поженились? — пробормотала Анна.

— О, ради бога… — ворчала в ответ Воробей.

Едва они оказались вне пределов слышимости, Фрэнк набросился на меня.

— Ты поступила очень эгоистично, Шарли. Твое решение покинуть Учреждение гарантировало, что ты будешь стерта. Это также гарантировало, что Воробей будет устранена. Ты в курсе, что Воробей, как X2, не должна существовать? И что, если Шеф обнаружит ее, она будет немедленно уничтожена?

Я смутно помнила, как Воробей говорила мне это. Я также помнила, как она говорила, что Фрэнк хранил все остальные зародыши X2 где-то в холодильнике.

— Если ты так беспокоишься о Воробье, почему бы тебе просто не оставить ее замороженной вместе с остальными?

Речевой ящик Фрэнка на мгновение превратился в прямую линию.

— Эта тема обсуждения была заархивирована…

— Нет. Хватит лгать, — резко сказала я, тыча пальцем в середину хромированной груди Фрэнка. — Мы все здесь, и мы все равно все умрем, так что можешь сказать мне правду. Что особенного в Воробье, а? Почему ты продолжаешь возвращать ее, если знаешь, что она просто умрет?

Фрэнк молчал какое-то время. Его линза то приближала, то отдаляла мое лицо, а его речевой ящик слабо дергался.

— Возможно, было бы легче показать, чем пытаться объяснить это словами. Следуй за мной.

Я пошла за ним, но только потому, что мне было любопытно. Я не сделала ничего плохого. Я с самого начала сказала, что собиралась покинуть Учреждение. Я сказала Воробью, что она не была обязана идти со мной. Я дала ей выбор: существовать в безопасности или попытаться выжить в Ничто. И она решила для себя.

Сейчас был полдень. Воздух был душным, а тень кишела насекомыми. Я пробилась через тучи комаров, стряхивая их с шеи, следуя за Фрэнком в фургон.

— Закрой за собой дверь, пожалуйста. Проекция получается максимально четкой при минимальном освещении, — сказал Фрэнк.

Я быстро закрыла дверь и склонилась, направляясь к Фрэнку. Он согнулся на корточках. Его голова находилась на уровне середины стены фургона. Глубоко внутри его объектива мерцал свет. Я услышала слабый щелкающий звук, когда этот свет внезапно расцвел на стене.

Это было похоже на телевизионный экран: изображение, отбрасываемое на плоскую поверхность, с множеством приглушенных цветов. Я с изумлением наблюдала, как в фокусе оказался медицинский отсек. Я узнала эту комнату с холодным металлическим столом и болезненно-белыми стенами. Казалось, будто я провела большую часть своего времени в Учреждении, запертая в этой комнате, под действием успокоительного. Из-за операций, которые, по словам Фрэнка, могли бы мне помочь.

Но ни одна из них не помогла. И сейчас я чувствовала себя хуже, чем когда начинала. Вид медицинского отсека снова меня разозлил.

— Что за чертовщина? — выпалила я.

Фрэнк не ответил.

Через секунду в кадре появился мужчина. Он был высоким и бледным, его кожа была покрыта месивом темных веснушек. Глазурь боли покрывала вспышку синевы в его глазах. Темные круги окружали его глаза, задевая щеки. Его дыхание было поверхностным и прерывистым.

— Блейз, — потрясенно прошептала я.

Я не понимала. Как здесь оказался Блейз? Внутри Фрэнка…? Это были его воспоминания? Что-то, что он украл из Архива? Я не знала. И любые вопросы, которые я задавала, отскакивали от его хромированного черепа.

У меня не было другого выбора, кроме как сидеть тихо и пытаться переварить то, что говорил Блейз: