Цикада и сверчок (сборник)

Во всей деревне было только два таких живых глаза. И оба принадлежали Лошадиной Красавице. Оба глаза были абсолютно черны. Голос же красавицы был по-мужски низким. Он был хриплым, как у простуженного борца. И с годами становился только грубее. Но для Лошадиной Красавицы это равнялось приумножению женственности. Она ощущала это по щипкам деревенских парней.

В мае Лошадиная Красавица отправилась с матерью на поле. За плугом шла мать. Плуг не забирал глубоко, вспашка получалась мелкой. Дочь бросилась к матери, словно взбесившаяся кобыла, разбрызгивая грязь по спине.

«Дура, дура! – закричала она и влепила матери пощечину. – Что ты делаешь! Ты же плугом по воде плаваешь! А надо землю переворачивать!» Мать схватилась за щеку, а потом, пошатываясь, продолжила свой путь за плугом. Пузо ее сотрясалось, но смех был несколько более грустен, чем в то время, когда муж оставил ее. Она сказала соседу по полю: «У моей дочки женихов пруд пруди, но за жену она держит меня одну».

Мать сказала, что уходит к отцу. Он не мог расплатиться с долгами, а потому дом с лошадью было решено продать. После этого муж расстался со своей любовницей.

С шумом пролился лунный свет и похоронил на своем бледном дне дом над полем. Живот матери больше не колыхался – мечта о завтрашнем переселении в мужнин дом обездвижила его. Дочь поднялась с постели и злобно плюнула в материнский живот. Потом вскочила на неоседланную лошадь и погнала ее топтать цветы, с шумом разбрасывая в стороны лунный свет. И, промелькнув черной кометой по белой дороге, исчезла за горами на юге.

Один человек из той деревни говорил: «В порту она продала лошадь и уплыла на корабле вместе с мужчиной».

Мать говорила: «Я повиновалась дочке во всем, как мужу, а она погналась за мужчиной и исчезла».

Муж говорил: «Ее называли Лошадиной Красавицей. А потому она вскочила на лошадь, которую я уже продал, и исчезла».

Деревенский парень говорил: «Я все сам видел. С вершины горы она вместе с лошадью взлетела в небо – прямо к луне».

[1927]

Черный Пион

«Кличка – Черный Пион. Отец – Телий. Мать – Тин. Место рождения – город Токио, район Акасака-Аояма, квартал № 5, дом № 15, Ватанабэ Юкико».

– Почему это белую собаку назвали Черным Пионом?

– Из-за ушей. Посмотри внимательно. Видишь? У него левое ухо похоже на черный пион.

– Ну-ка?

Художник приподнял собачью мордочку. Щенок стал карабкаться по груди. И вдруг стал лизать его в губы.

– Смотри-ка, какая умненькая. Первым делом до мужских губ добралась. Да ты прямо развратница какая-то.

– Это мальчик.

– Мальчик?

Юкико зарделась. Он вспомнил, как она целовала его. И теперь щенок, который своим шершавым языком прикоснулся к его губам, показался ему симпатичным.

– Я специально не стала писать, что это мальчик! – сказала она, вновь доставая свидетельство о рождении из пакетика, привязанного к ошейнику. – У него прекрасная родословная, – сказала она и осеклась. Потому что у сына, которого она родила от этого мужчины, такой родословной не было. – Какая разница – мальчик это или девочка? Пусть это будет просто счастливая собака. Поэтому я не стала указывать пол. Понимаешь, Пиончик?

– Ухо у него, может, и правда на пион смахивает. Только у твоего Пиона всего один лепесток.

– Что же, тогда у него ушко на пион и не похоже вовсе?

– Да, имя у него славное. Только одним махом его не выговоришь. Черный Пион, Черный Пион… Не выговаривается. «Черный» здесь как-то ни к чему. Может, просто Пион?

– Пиончик, Пиончик!

– Да не Пиончик, а Пион-Пион!

– Ну что, возмешь его?

– Возьму, что поделаешь. Мы ведь уже подобрали двух дворняг. Сейчас спят, наверное, под верандой. Недавно жена пошла в табачную лавку, ее еще такая чистенькая старушка держит. А собаки за женой тоже увязались. Старушка ей и скажи: какие симпатичные, вы уж, мол, обращайтесь с ними по-людски. А жена и говорит: я их каждый день кормлю. Старушка тогда ей поклонилась, спасибо, говорит. Тут и другая бабушка из-за прилавка вышла, стоят обе и кланяются. Оказывается, хозяин собак этих бросил, когда в Камакура переезжал. А они тут по помойкам слонялись. Грязные, худые, глаза злыми стали и жалкими. Их отовсюду гоняли. И другие бездомные собаки тоже их не жаловали. У них ведь в стае свои порядки. И все они на наших собак скалились. А когда мы их к себе взяли, то им на улицу уже и не выйти стало. Мальчишки стали в них камнями бросаться. С самыми отпетыми жена чуть не подралась. А та старушка из табачной лавки тоже жалела их, вот потому и растрогалась.

– Ладно, про тебя я знаю, что ты собак любишь. А жена-то твоя как?

– Да и она вроде тоже любит, только у нас дворняги, а не аристократы.

– А она поздно вернется?

– Кто, жена? Она сейчас должна в дансинге быть. Уговаривает одного старого клиента мою картину купить. Я ей сказал, что вы в Китай работать уезжаете, она и всполошилась – надо, говорит, долг отдать. Вообще-то, и я целый день бегал, перед тобой вернулся.