Цесаревич

— То верно, есть и деготь, Петруша, как ему не быть. В жизни завсегда так, — Елизавета привстала, подошла к трюмо, достала два листа бумаги. — Вот тут то, что Бестужев доложил мне. Там и ляхи озорничают и пруссаки. Почитай! Канцлер работает, но и тебе нужно разуметь, что деется вокруг. И… вице-канцлер Михаил Илларионович Воронцов в Бахчисарай едет, бумаги ладить. А то, освободил он Крым, полководец малолетний! А как все по чести на бумаги переложить, так и забыл, к присяге не привел, подати не определил… не ершись, Петр. Ведаю, что обещал ты крымчакам, от того и будет работать Воронцов, на год от податей освобожу, далее будут платить, крепостить не стану, да там и мужиков то мало, знать их во дворянство возведу, коли подтвердят свое происхождение. Ну только какой бунт, так не станет татар в Крыму!

Выходил из палат императрицы в двояких чувствах. Во-первых, уже изрядно надоели преграды и препоны, что требуется обходить, дабы решать поставленные перед собой задачи. Каждый хочет урвать, все интересы нужно соблюсти, всем угоди, а у меня это не очень хорошо и получается. Все же больше я пру политическим буром, нежели извиваюсь угрем. Потому и хочется уже власти, чтобы меньше было соглядатаев, а больше исполнителей. А тут и во-вторых возникает — нет желания в том, чтобы Елизавета сильно быстро умерла, чего добиться, как я думаю не сильно и сложно. Да, и что там еще будет после ее смерти, случись она завтра? А здесь и сейчас она меня хорошо прикрыла, доверилась и придержала церберов. Мне нужно еще веса набрать, политического, конечно. А пока тетя помогает. Вот, даже Александр Иванович Шувалов, глава Тайной канцелярии, почти не беспокоит, только мелкие палки в колеса вставляет своему бывшему подчиненному Шешковскому, который уже перестал шпионить против меня, так как Шувалов не такой дурак, чтобы не понять, — Степан Иванович стал моим человеком. Или я чего-то не понимаю…

В Москве пришлось пробыть еще неделю. Во-первых, нужно было дождаться подхода всех запланированных полков, что предназначены для усиления молдаванской группировки войск, подвоза провизии, собрать пороховой запас. Как-никак почти две дивизии выдвигались на юг, а после к ним присоединятся еще два полка и отпускники из действующей армии.

Проверил свое поместье в Люберцах, проинспектировал производства. В этот раз только хвалил управляющих. Однако, когда разговор как-то свернул в сторону меда, воска и необходимости ставить свечной заводик, был ошарашен. Дело в том, что тут не знают рамочного улья. Больше того, часть меда до сих пор собирают в лесах. Устройство улья я быстро начертил, и меня заверили, что проблем в его создании не будет, как и вполне добиться в сумме семисот пчелиных семей.

Вот тогда и вполне можно открывать свечной завод, благо и в нитях проблем не будет, и жир имеется. А там и парафин можно изобрести. То, что это нечто, получаемое при очистке нефти, плавящееся при каких-то температурах, я вспомнил, поэтому, как придет в себя Ломоносов, пусть дает кого из молодых да ранних профессорских выучеников [в реальной истории каждый ученый в Академии наук был обязан иметь двоих учеников, а Ломоносов ратовал и за большее количество]. Есть еще стеариновая свеча, вернее, должна быть. Что такое стеарин, я не знал, но в записках указал и что такое имеется, может название вещества натолкнут кого из понятливых на выводы.

В целом же доход от поместья вышел отличный, вспомоществование формирующимся двум полкам, к примеру, идет из поместья, но не бессребреник я, заберу эти деньги из казны Военной коллегии.

Развивается производство крахмала — это из новых ниш. Наши свиньи самые жирные, видимо, картошка неплохо их подпитывает. Получил сведения от прибывшего в Люберцы за семенами Абрамова и о его деятельности. Так, запускается сахарный завод в поместье под Ярославлем, на масло подсолнечное уже на год вперед получен заказ, поэтому меня Петр Евреинов и просил, чтобы я стребовал засеять подсолнечником земли на отвоеванных территориях молдаван или еще кого. Там лучше климат под эту культуру.

Неплохие результаты в люберецком поместье побудили меня, наконец, решиться и дать отмашку на начало с этого года эксперимента. Суть мероприятий в том, чтобы отрезать земли десяти процентам крестьян для личного пользования, пока в аренду, но с правом выкупа и земли, и себя родимых из крепости. Эти семьи тщательно отбирались, чтобы были работящие и деятельные люди. Посмотрим, если наличие таких семей, из которых я хотел сделать крепких собственников, не будет хотя бы убыточно, не говоря уже о прибыли, то буду задумываться об уменьшении крепостного ига. Земля уже специально куплена под эксперимент, дома там поставлены, инвентарь новый, лучший, что есть на Демидовских заводах. Если в таких условиях крестьяне не станут подыматься и врываться в рыночные отношения, то точно — быть им только в крепости под пятой помещика, пальцем не пошевелю более.

Я дал своим крестьянам удочку, пусть сами ловят рыбу.