Цепи грешника

Бруна стояла на пыльной земле, запыхавшаяся от бега, и платье ее было испачкано. Следом за ней неслись Уильям и Барвэлл.

— Что ты тут делаешь, мерзость? — презрительно скривилась Изабэль.

Я ощутил, что рана в легком затягивалась, а кровь постепенно откачивалась в кровеносную систему. Все же, плоть восстанавливается быстрее костей.

Нельзя было выдать этого, и я притворился умирающим.

— Мама, прошу! Вы же можете поговорить…. Ты же не такая!

— С каких пор ты подаешь голос? — Изабэль выпады дочери явно не оценила, и за шею подняла Бруну над землей. — Я разрешала тебе говорить?

— К-ха! М-мама, — жалобно просипела Бруна, пытаясь вдохнуть и беспомощно двигая ногами. — Н-не надо!

— Тварь! — Изабэль швырнула Бруну в сторону, и Бруна ударилась локтями, вскрикнув. — Если бы не ты! Если бы не твое рождение, то Алландел показал бы мне лицо и выбрал бы меня! — Изабэль кричала, надрывая голосовые связки. — Он бы был со мной! Но ты…. Ты все испортила!

— Я не виновата, — жалобно всхлипнула Бруна. — Мама, я же люблю тебя! Не надо так!

— Я не хотела тебя!

— Не ври! — огрызнулась Бруна. — Ты любила отца! Иначе, зачем ты спускалась к нему в Антерру? Зачем была с ним?

— Этого смертного ублюдка?! Да, любила! Но из-за него я лишилась союза с Алланделом, и потеряла власть, которую могла бы иметь, если бы не ты! Теперь я всего лишь архангел, имеющий жалкую пародию на влияние! И все потому, что эта тварь, — Изабэль указала на меня, — решила поиграть с правилами Создателя! Вручила Яблоко раздора смертной, чтобы навечно привязать ее к себе, и я потом так же захотела обессмертить твоего ублюдочного отца, который испугался гнева ангелов и бросил меня! Хотя у меня был выбор, или союз с Алланделом и власть, или твой папаша!

— Ты не виновата, что Алландел был против союзов со смертными!

— Я виновата, что не соблюдала правила Небес! Надо было убить тебя в утробе! Никто бы ничего не узнал! И тогда у меня было бы все, о чем я мечтала!

— Ты хотела счастья для людей, ты была настоящим ангелом, а не чудовищем….

— Я стала человеком, — Изабэль прикрыла глаза, а потом взялась за лезвие и протянула меч рукояткой к Бруне. — У тебя есть возможность оправдать себя. Есть возможность порадовать маму. Ты же хочешь, чтобы я тебя любила?

— Хочу, — тихо ответила Бруна.

— Тогда убей его. Убей Мортуса. И я буду любить тебя так, как пожелаешь. Если я заполучу его силу, ты утонешь в моей заботе!

Пока Изабэль отвлеклась, я успел восстановиться. Пришлось бить тихо, но Бруна заметила мое движение.

Я вскочил, и вытянул руку, раздвинув пальцы на манер приветствия вулканцев из «Звездного Пути». Изабэль — Легкая мишень, идеально поместившаяся в разрез «мушки».

— Мама! — крикнула Бруна, и последнее, что Изабэль успела сделать — расширить от удивления глаза.

Я ударил из ладони густым и черным лучом «Копья погибели». Пространство вокруг луча потемнело так, что я ничего не видел, воздух сотрясло жутким потусторонним гулом, и стало невыносимо жарко. Не знаю, как далеко луч ударил, но сферический взрыв вспыхнул у самого храма, снеся четверть городка к чертовой матери.

Спустя пару секунд до ушей донесся гром ударной волны.

В последний момент я заметил на краю луча белое пятнышко, боковым зрением, а когда луч рассеялся в воздухе миллиардами тусклых искр, увидел Бруну. Она лежала рядом с Изабэль и обнимала ее. У обеих в груди чернели сквозные дыры. Дочь попыталась прикрыть маму собственным телом.

Мертвы. Обе. Поющий меч бесхозно валялся у ног Изабэль, глаза Бруны более не выражали жизни.

— Черт! — крикнул я, попытался сделать шаг, но рухнул на колени от бессилия. Слабость вырвалась наружу, а сила забилась внутрь, в глубину моей души. Мортус как всегда — сначала нагадил, а потом убежал.

«Я говорил тебе, к чему приводит бессмысленная доброта. Девчонка была обречена с самого начала. Она бросилась за тобой, потому что обязана тебе жизнью, и защитила мать, потому что любила ее. Ты виноват в том, что она умерла. Ее кровь на твоих руках, — говорил Мортус. — Я предупреждал. Если бы ты ударил Изабэль у храма, в спину, то ничего бы не случилось».

«Мое бездействие убило бы Бруну, — злобно подумал я. — Пока есть шанс спасти — я спасу!»

«Да что ты? А к чему привело твое геройство? Посмотри. Посмотри, сколько грешников передохло, пока ты жевал сопли, спаситель! Грешников спасать не надо? Они — не жизнь? Не часть Баланса?»

Меня будто молнией ударило, и дыхание перехватило. Грешники слонялись по полю боя и вытаскивали выживших из-под трупов.

«Или ты забыл, что они тоже чувствуют? Забыл, что они были людьми и частично ими остаются?»

«Это твоя вина! — я стукнул кулаком по земле. — Ты знал, что так будет!»