Центурион

— Плевать я хотел на твое мнение! Ты мой подчиненный и чин префекта носишь всего лишь временно, понял? Почему, думаешь, я остановил выбор на вас с Макроном? Неужто потому, что лучше вас для этой работы у меня никого нет? Вздор! Очнись, Катон. Я выбрал вас потому, что мне вас не жалко было потерять. Я хотел вас устранить, и дело с концом. Раз и навсегда. Вы двое не более чем ручные соглядатаи Нарцисса. А вовсе не истинные солдаты. Не знаю, каким уж чудом вы исхитрились пробраться к гарнизону этой крепости. Ваша везучесть поистине изумляет. Потому-то я и не отказываюсь брать вас сейчас с собой: может, частица вашей удачи передастся и нам.

Лонгин сделал паузу, и впервые за все время Катон пожалел о скоропалительности своего решения примкнуть к преследованию Артакса.

— Разрешите идти, господин проконсул? — севшим голосом спросил Макрон.

Секунду-другую Лонгин буравил его взглядом, после чего кивнул:

— Приготовить людей к походу. Пойдете в моей колонне замыкающими, где вам и место. А теперь прочь с глаз моих.

Семпроний откинулся на спинку кресла и покачал головой.

— Ничего не могу сделать, Катон. Коротки руки. Я всего лишь посланник; был послан сюда для заключения договора с правителем Вабатом, ничего более. У Лонгина с его чином куда больше властных полномочий, чем у меня. Если он решил, что поход состоится, значит, так оно и будет.

— Но ведь это безрассудство! — воскликнул Катон. — Он собирается за Артаксом, имея с собой запас воды и провианта всего на несколько дней. Если бой не состоится, ему придется отступить. А если он дотянет до крайности, то представить сложно, сколько людей у него поляжет на обратном пути.

— Он должен отдавать себе в этом отчет, Катон, — рассудил Семпроний. — Лонгин не глупец. Я знаю этого человека достаточно хорошо. Просто он амбициозен.

— Просто? — горько усмехнулся Катон. — Да нет, он не просто амбициозен, а настолько, что сложно себе и представить.

— Что ты хочешь этим сказать? — воззрился на него Семпроний.

— Да нет, ничего, — вяло махнул рукой Катон. — Это я, видимо, от усталости. А так… Просто очень уж он честолюбив. Как и многие из его круга.

— Может быть, — сдержанно ответил Семпроний. Он повернулся к своей дочери, которая сидела рядом с Катоном. — Дорогая, ты не раздобудешь нам кувшинчик вина?

— Вина? — удивилась Юлия. — В этот час?

— Ну, а что? Этим людям вот-вот выходить в поход. Думаю, они безусловно заслужили глоток-другой. Принеси старого доброго. Кажется, у канцеляриста осталось несколько кувшинов.

— А почему б тебе, отец, не отправить за ним кого-нибудь другого? — заупрямилась Юлия.

— Мне бы хотелось, чтобы это сделала именно ты. Ну давай, быстренько.

Секунду Юлия сидела неподвижно, но под упорным взглядом отца с тягостным вздохом поднялась и вышла, демонстративно хлопнув за собой дверью.

— Так ли уж это было необходимо? — спросил Катон.

— Ничего. Она моя дочь. И я буду делать все для ее защиты. В том числе и ограждать от того, что ей, для ее же собственного блага, знать не следует. Скажем, всю эту затею Лонгина. Я чувствую, что вы оба что-то недоговариваете. Позвольте узнать, что именно?

— Как вы сейчас изволили сказать, господин посланник, — Катон туманно улыбнулся, — есть вещи, знать которые небезопасно.

— Хватит блуждать вокруг да около, Катон! — сорвался вдруг Макрон. — Мне это уже надоело. Я солдат, язви меня жаба, а не шпион.

— Макрон, — предостерегающе одернул Катон. — Не надо.

— Да брось ты! — рубанул тот воздух ладонью. — Дай слово сказать. Если этот ублюдок Лонгин собирается повести нас всех на погибель, то я хочу хоть кому-то дать знать, отчего это происходит. Кому-нибудь, кто может по возвращении в Рим рассказать правду, как оно все было.

— О какой правде идет речь? — задал вопрос Семпроний.

— А вот о какой, — ответил Макрон. — Дело в том, что Лонгин спит и видит себя в пурпурной тоге императора. Отсюда и все его амбиции.

Семпроний перевел взгляд на Катона.

— Это… правда?

Тот сердито покосился на друга, после чего глубоко вздохнул и, набравшись решимости, приступил к объяснению:

— Мы так полагаем. Хотя достаточных свидетельств тому у нас нет. Ему удается хорошо скрадывать следы. Похоже, суть вот в чем. Ему нужна победа, чтобы создать себе достойную репутацию и показать, какой он верный и истовый слуга Рима и императора. Для чего он, собственно, и послал нас с Макроном впереди основной колонны. По идее, это был путь в никуда, и мы, в сущности, должны были погибнуть. Для Лонгина это было бы избавлением от неудобных для него людей, которые что-то знают про его замыслы.

Семпроний, прежде чем что-то сказать, вдумчиво оглядел их обоих.

— Если это так, избавление от вас встанет ему дорого.

— Желать нам смерти у него есть веские причины.

— То есть вы не просто строевые офицеры. Я верно вас понимаю?

Катон вместо ответа строго взглянул на Макрона, который, сердито пожав плечами, уставился в окно.

С минуту висела неловкая тишина, которую Семпроний, кашлянув, сам же и прервал: