Центумвир

– Я все же буду иметь честь стать твоим партнером в предварительных ласках с щекотками?

Нежно улыбнулась, слегка подаваясь вперед, вроде как прижимаясь грудью теснее к его спине, вроде как обнимая крепче. По факту – положив на его плечи свои руки, тянущиеся к столу. Левую кистью вверх рядом с покачивающимся ножом, на лезвии которого играли блики освещения.

Яр скрипнул зубами, неотрывно наблюдая за этим. За тем, как я со значением прикасаюсь обухом ножа к своей кисти. Пока обухом. Хмыкнула, ощущая холод металла и негромко спросила:

– Ду ю вона ноу, хау ай гот зис скарс?

Внутри него буря. Ярость сметающая все и вся, когда он смотрел как я ножом прикасаюсь к своей коже. Через его плечи. Улыбаясь и прикусывая губу.

– Я тебе все расписал. – Холодно, леденяще выцедил он. – И ты избираешь предателя? Из-за него выпилиться собралась? Он подписал меня под хуй за то, что я ему в твари податься не дал бы никогда. По его вине мертв Игорь. Конь бы тебе тоже не сказки на ночь читал. Он убил бы меня, Авель. Ради перехода в синекуры. Так кого надо вычеркивать из списка своей семьи?

Авель.

Кого вычеркнуть из списка? Да тебя, тварь.

Сука.

Втихую решившая минуснуть моего родного брата, которого нихуя не знает!

– Не смей трогать мою семью. – Повернула к нему лицо, приблизила губы к его уху и надавила себе на кисть острием. Дернулся. И окаменел от моего быстрого выстрела шепотом ему на ухо, – сразу как только Лютый вынесет приговор. Ну, или потом. Как улучу момент, в общем. – Рассмеялась, чувствуя, как напряжен. Видя, как до побеления сжата его челюсть. Рассмеялась, да. Смехом Джокера, секунду спустя твердо сжавшая рукоять и со злом вогнала нож в стол, с наслаждением слушая треск повреждаемого дерева, отстраняясь и с удовольствием глядя в его перекошенный яростью профиль, ласково произнесла, – не смейте трогать мою семью. – Пальцы с рукояти ниже. По лезвию. С нажимом. С кровавым следом из порезов. И вкрадчивым предупреждением в шепоте его профилю, наблюдающему за этим с нехорошим прищуром, – никто из вас. О последствиях ты уведомлен, Ярый.

Отстранила руку, сжимая ладонь в кулак и слушая торжествующий хохот демонов в своей крови, когда частая алая капель по столу, его брюкам, по паркету и моей футболке, а я с опьяненной улыбкой смотрела в его профиль и сжимала порезанную ладонь второй рукой у своей груди. Не чувствуя боли. Почти не чувствуя. Смотрела на него с улыбкой, потому что видела, с каким выражением в глазах он смотрит на мою кровь. Выжигающую на нем клеймо. Выжигающее предупреждение на его разуме, захлебывающемуся от ненависти.

Но.

Мое слово сказано. А эта Система, потерявшаяся в своей догматике, слишком любит ту, что разлагается. Достойная пара. Мы бы уничтожили друг друга однажды. Спасибо моему брату, расставившему все на свои места.

Я улыбалась, делая от него шаг назад, с  кровоточащей ладонью у груди. Улыбалась зло, грязно, по ублюдски и по блядски делая шаг назад и считывая с него то, как он вспарывается своими демонами в преисподней внутри него, пока смотрит на мою кровь. Отступала и улыбалась, совсем не чувствуя своих слез и так и не услышав своего тихого миллисекундного скулежа. Но он был.

– Из вас, значит... – его рассыпающийся в тысячи злобных эхо голос тотчас за этим.

И тут же развернулся со стулом, одновременно выстрелив рукой, впился в мой локоть и резко дернул на себя, вынуждая упасть ему на колени и стискивая мою порезанную руку своей ладонью, а второй рукой сдавливая мое плечо, чтобы резко осадить на себя, когда тут же попыталась протестующе приподняться. С бушующим огнем ярости в глазах, выцедил вкрадчиво: