Центророзыск. Испанское золото

Остаток ночи он просидел, анализируя операцию в Брно и размышляя, как там в Австрии дела у Федоровича. Он еще тот пройдоха, если поехал сам, значит, у него уже есть план, как нейтрализовать франкистских эмиссаров. А вот он, Кубарев, здесь задерживается, и старик будет волноваться. Еще больше будет волноваться Полина. Воспоминания о сыне вызвали улыбку у него на лице.

За окном медленно рассветало, и можно было приниматься за дело. Очень аккуратно он стал перебирать документы, оставленные на столе у мэра, осмотрел ящики, но ничего для себя полезного не нашел. А вот в кабинете секретаря ему повезло. Нашлась карта города и даже муниципального округа. Станция Вельбер, на путях которой он выпрыгнул из поезда, располагалась в ста километрах от Граца. От Вельбера через Грац можно было добраться до Фрибурга, расположенного в тридцати километрах. Этим путем и решил воспользоваться Кубарев, покидая Грац. Нашлось и расписание автобусов, уходящих на Фрибург. Первый уходил в восемь часов утра. В нем наверняка должно ехать немало народа из Граца, нашедшего работу в более крупном городе, где разведчику было легче затеряться. Путь отступления был определен, и, отодвинувшись подальше от окна, он стал наблюдать за входом в местную гостиницу.

Движение у входа в «отель» началось ближе к двенадцати часам дня. Сначала внутрь вошли двое полицейских, еще через полчаса собралась небольшая толпа любопытных. Он так и не увидел, как вынесли тело. Скорее всего, это сделали через заднюю хозяйственную дверь, чтобы не будоражить население.

За весь день на улице не было заметно никакого суетливого движения. От дома к дому не переходили одни и те же люди — оперативники в гражданском, занимающиеся выявлением свидетелей и розыском. Не увидел он и ни одного полицейского. Жизнь в городке шла своим чередом, разве что за ужином любопытные женщины поделятся новостью о происшествии в гостинице со своими мужьями.

Ночь тянулась очень медленно. В шесть часов утра надо было покинуть свое убежище, чтобы не быть замеченным из окон домов, выходящих на заднюю стену мэрии. Он решил не бродить по городу, изображая из себя прохожего, а, прикрывшись зимней утренней темнотой, пройти пять километров до следующей остановки за городом, где на развилке сесть в автобус.

Маневр был успешно осуществлен, и уже в девять часов утра он, сильно продрогший и зверски голодный, ел сосиски и пил горячий кофе в одной из закусочных Фрибурга. Остаток пути до Копенгагена был хоть и утомителен, но не доставил никаких новых приключений.

* * *

— Привет, Анджей. Как твоя голова? — спросил Дворжек, как только Новак впустил его в квартиру.

— Спасибо, сейчас уже гораздо лучше. Ну что, поймали вы того наглеца, что стукнул меня по голове?

— Ставь кофе гостю, сейчас все расскажу, — снимая пальто, пообещал безопасник.

— Рассказывай, — разлив напиток и поставив на стол вазу с печеньем, нетерпеливо потребовал Новак.

— Ты спросил, поймал ли я того парня. Поймал, и не его одного. Их была целая группа, а кое-кто еще на свободе. Горак отдал их Бранту, и тот полночи всех допрашивал. Вот, можешь посмотреть, — он полез в карман и протянул через стол пачку фотографий.

Новак начал рассматривать фото. Печать была отвратительной. В помещении не хватало света, ракурс был один и не очень удобный, но узнать знакомых среди действующих лиц было можно. В кадр попали Брант и Генрих, остальные персонажи на фото все время находились к объективу спиной. Он усиленно всматривался, пытаясь хоть по фигурам узнать тех двоих из народного фронта, но их, похоже, не было.

— Нашел знакомых? — наблюдая, как внимательно Новак рассматривает фото, задал вопрос Дворжек.

— Да, наших узнал, а те, кого задержали — кто? Что они рассказали?

— Рассказали всё или, если быть точнее, то почти всё. Разве можно молчать, когда с ними сделали вот такое, — Дворжек вынул из кармана и разложил веером на столе с десяток специально подобранных снимков с обезображенными лицами и кистями рук, на которых были отрублены пальцы.

Одного брошенного взгляда Новаку хватило, чтобы он отшатнулся от стола и побледнел, как стена.

— Ну, а теперь я жду твоего рассказа, — безопасник собрал фотографии и спрятал их в карман, чтобы не продолжать шокировать своего собеседника, и тот немного успокоился. — Я, конечно, могу рассказать, как всё было, и сам, но хочу, пока твое лицо не попало в эту подборку, — он постучал себя по карману, куда спрятал фотографии, — чтобы ты рассказал всё сам.

— Ты отдашь меня Бранту? — хрипло спросил Новак.

— Всё будет зависеть от того, как честно и правдиво ты мне все расскажешь.

Дворжек встал из-за стола, налил из-под крана стакан воды и поставил его перед Новаком. Тот благодарно кивнул и стал жадно пить, закашлялся, но, успокоившись, допил стакан до дна и, шумно выдохнув, будто, не отрываясь, выпил полный стакан сливовицы, начал рассказывать. Закончив, он выжидательно, виновато-просяще посмотрел на гостя.

Ничего нового для безопасника в его рассказе не прозвучало.

— Ты знаешь, что означает выражение «сопутствующие потери»? — задал вопрос Дворжек.