Центр принятия решений. Мемуары из Белого дома

Си Цзиньпин, наконец, перешел к сути, заявив, что после их телефонного разговора 1 ноября их сотрудники усердно работали и достигли консенсуса по ключевым экономическим вопросам. Затем он описал позиции Китая — по сути, то, к чему ранее призывал Мнучин. США отменят введенные Трампом тарифы, Китай не будет заниматься конкурентными валютными манипуляциями, а мы — МЫ! — согласились бы не заниматься кибер-воровством.

Си вещал, что в торговой войне не может быть победителей — сказал Си, поэтому, мы де должны отменить текущие тарифы или, по крайней мере, не вводить новых. “Народы ожидают этого”, — говорил он, и больше всего на свете в тот момент я боялся, что Трамп просто скажет «да». Он был близок к этому, в одностороннем порядке предложив, чтобы тарифы в США оставались на уровне 10 %, а не повышались до 25, как он угрожал. В обмен Трамп попросил лишь о некотором увеличении закупок сельскохозяйственной продукции (чтобы помочь с решающим голосованием фермерских штатов). Если бы это можно было согласовать, все тарифы были бы снижены. Вопросы неприкосновенности интеллектуальной собственности были отложены на неопределенный срок. На переговоры отводилось 90 дней. Это было захватывающе. Затем он спросил Лайтхайзера, не упустил ли он что-нибудь. Тот сделал все возможное, чтобы вернуть разговор в плоскость реальности, сосредоточившись на структурных проблемах и разбив китайское предложение, столь любимое Мнучином в пух и прах.

Трамп также попросил сократить китайский экспорт фентанила, смертельного опиоида, вызывающего хаос по всей Америке и политически взрывоопасного вопроса. Си пообещал согласился, но на практике так ничего не сделал. Трамп также попросил освободить Виктора и Синтию Лю, которых Китай держал в заложниках из-за обвинений в адрес их отца, Лю Чанмина, который находился в США. Си сказал — какое это вообще имело отношение к делу! — что Лю имели двойное гражданство США и Китая. Трамп презрительно пожал плечами и опустил вопрос. Так много для защиты граждан США. Китайцы, вероятно, надеялись, что ужин будет продолжаться всю ночь.

Трамп закончил, сказав, что за заключение сделки будет отвечать Лайтхайзер при участии Кушнера. Китайцы оживились и заулыбались. Еще бы. Трамп представил Лайтхайзера и Наварро (само присутствие которых, должно быть, раздражало китайцев) как «ястребов», Мнучина и Кудлоу — как «голубей», а нас с Помпео — как парней, которым наплевать на деньги. Трудно сказать, какой вывод китайцы сделали из его слов, но Си, конечно, не предложил ответную оценку для своей стороны стола. Умаление роли Мнучина было лучшей новостью дня. В конце, после обсуждения заявлений для прессы, мы все направились в свои аэропорты. В последующих изложениях ужин становился все длиннее и длиннее, три часа, три с половиной и, наконец, “более четырех часов”, поскольку Трамп потчевал слушателей триумфами, которыми он наслаждался.

Вернувшись в Вашингтон, в понедельник, 3 декабря, мы собрались в Овальном кабинете, чтобы оценить результаты. Трамп был в восторге, доволен реакцией мировых фондовых рынков, и ему все еще понравилась моя идея запретить китайский экспорт на основе украденной интеллектуальной собственности США. Мнучин, однако, боролся со своей новой ролью, спрашивая: “Кто главный?” о предстоящих переговорах. Трамп выбрал Лайтхайзера в качестве ведущего, сказав:

— Я не вижу, что в этом плохого. Казначейство — это совершенно другой мир. Мнучин подает другой сигнал. Я не знаю, почему вы [Мнучин] хотите участвовать. Вы знаете, как помочь ему [Лайтхайзеру]? Почините доллар.

Затем Трамп обрушился на председателя ФРС Пауэлла, свою любимую боксерскую грушу, за то, что тот держит процентные ставки слишком высокими. Затем, повернувшись к Лайтхайзеру, Трамп сказал:

— А вот теперь мне нужно ваше мнение. Ваше, а не Стива. Удвоить нам закупки сельскохозяйственных товаров или утроить?.. Если мы не получим выгодную сделку, забудьте об этом. Мы вернемся к тому, с чего начали [с повышения тарифов]. Шумеру это нравится. Тарифы будут действовать даже лучше, если мы введем их через 90 дней.

И начались новые раунды переговоров по тому, что Трамп не раз называл “крупнейшей сделкой в истории. Не просто крупнейшая торговая сделка — крупнейшая сделка в истории”.