Цена звёздной пыли

— Они видели только бумажку и слышали лишь то, что вы говорили вслух. Документ мы оставим. А вот в контейнере, вместо этой странной штуковины был найден простой камень, окрашенный в чёрный цвет и обработанный, скажем, каким-нибудь ядом. В конце концов, нам ведь нужно как-то вменяемо объяснить смерть лейтенанта Життэра.

— Но разве это не будет слишком подозрительно? — капитан всё ещё сидел в полусогнутом состоянии и говорил шёпотом. — Кроме того, кажется вы забыли о…

— Не забыл, — Джон Харлайл задорно подмигнул первому помощнику капитана, всё это время невольно подслушивающей разговор. Конечно, она была не в себе, и можно было бы попросту не учитывать её присутствия, но разве возможно уверенно вести дела, не обращая внимания на тёмные пятна в собственном плане? Ричард Макдональд никогда не стал бы тем, кто он есть, если бы допускал подобное. А Джон никогда не хотел оставаться просто агентом. — О ней так же позаботится корпорация «Эстернал».

— Я ведь созвал собрание, чтобы выйти на связь с Сенатором и… Я ведь не могу просто распустить их. Это вызовет вопросы.

— Вы просто созвали офицеров. А причина для собрания может быть разная, не так ли?

— К примеру? — капитан заинтересованно склонился к агенту ещё ближе, совершенно позабыв о том, как это выглядит со стороны. Видимо, опасаясь вопросов одних, он совершенно позабыл о возможности появления других.

— К примеру, для того, чтобы объявить о достижении целей экспедиции и поблагодарить личный состав за исполненный долг.

— Как это… Поблагодарить?

— Вы вполне можете распаковать личные запасы и угостить офицеров выпивкой, — Джон подмигнул капитану, и хлопнув его по плечу, наконец разорвал дистанцию.

— Какие такие личные запасы? — Николас Кейн сдвинул брови ещё сильнее, чем прежде. Он развёл руки и окинул взглядом свою одежду, словно пытался нащупать бутылку, предательски торчащую из кармана. — У меня нет никаких запасов. Это запрещено уставом.

— Всё верно, — Харлайл улыбнулся настолько открыто, насколько мог. Словно старался не испугать ребёнка, только-только проникшегося к нему искренним доверием. — Это запрещено уставом флота. Но в данный момент, этот корабль принадлежит Ричарду Макдональду.

— А-а-а… — капитан Николас, казалось, внезапно прозрел. По крайней мере, на это явно намекали широко раскрывшиеся глаза и яркое пламя свободы, разгоревшееся где-то на поверхности его тёмных зрачков. — А что на счёт экспедиции? Что значит «Уже достигли целей»? Мы ведь даже не долетели ещё!

— Ти-ише, друг мой, — Джон Харлайл поднял перед собой открытую ладонь и медленно опустил её вниз, изображая необходимое изменение громкости. С другой стороны, он едва сдерживался и сам. Всё прошло настолько хорошо, что даже странно! Внезапно для самого себя он завербовал самого капитана Николаса, известного своей глупой прямолинейностью и неподкупностью. — На этом корабле Я — слово и воля Ричарда Макдональда. И он только что сказал, что экспедиция окончена успешно, и мы можем возвращаться домой.

* * *

Стоит ли говорить, что никто из собравшихся офицеров, не выступил против неожиданного приказа Николаса, суть которого заключалась в распитии его собственного запаса бурбона? Впрочем, он так и не смог сделать этого сразу же. Ему потребовалось время на то, чтобы сделать выговоры отдельным офицерам и даже докопаться до их внешнего вида, не соответствующего уставу. К примеру, у одного из молодых лейтенантов оказалось ровно на одну пуговицу меньше, чем это было необходимо.

Капитану «Иллириона» нужно было просто побыть собой. Сделать всё тоже самое, что он делал в остальные дни на корабле, просто чтобы собраться с мыслями и нарушить собственные принципы. Впоследствии, пригласив всех офицеров в столовую, капитан налил каждому из них полную кружку отменного бурбона и сделал это своими руками. Тот, кто на протяжении долгих лет казался команде сосредоточением всего плохого, что только может быть в человеке, внезапно превратился… В человека обычного.

Простого, разговорчивого, и даже вполне весёлого. Правда, все его шутки заключались в основном в старых историях из его собственной жизни, где он измывался над глупыми новобранцами, и не каждый из лейтенантов, только-только подписавших контракт, был способен их оценить. Но они были. Николас Кейн внезапно перестал был отменной мразью в глазах собственных подчинённых.