Цена высшему образованию (СИ)

У круглого стола стояла толпа претендентов мужского пола. Из всех выделялся один натурщик. Он был высокого роста, широк в плечах, с высоким лбом, могучим носом, широкоскул. Он хвастался своими победами на конкурсах по отбору натурщиков, даже кому-то обещал помочь устроиться, выдавал себя за помощника бригадира и при этом многозначительно улыбался. Здесь он был своим.

Его хвастовство тут же подтвердилось, когда семенящей походкой подошла Надежда Степановна и, расплываясь в обворожительной улыбке, спросила:

- Лешенька, ты кого-нибудь присмотрел?

- Да ентого кореша надоть было бы пристроить, он ничего, бицепсы то, что надо, правда, не такие, как у меня, но вполне подходящие, - сказал он, и бесцеремонно, на виду у всех, помассировал тугую грудь бригадира.

- Шалун неугомонный, потерпеть не можешь, - взвизгнула она и побежала куда-то дальше. Она вскоре вернулась и сказала:

- Давай своего кореша.

С места поднялся щуплый молодой человек невысокого роста, слегка прихрамывающий на левую ногу.

Я стоял, хлопал глазами. Через некоторое время ко мне подошел художник в очках, поздоровался и стал с очень близкого расстояния всматриваться в мое лицо. Он при этом то морщился, то растворялся в улыбке, но пребывал в нерешительности.

- Что вам во мне не нравится? - спросил я.

- Вы знаете, если бы у вас были более широкие скулы, мы бы с вами поладили. А так...я сожалею. Но вы надежды не теряйте. В половине второго подойдут наши ребята, может, кто и возьмет вас. А, может, и я еще вернусь к вам.

- Спасибо вам, - сказал я и, обиженный, направился к раздевалке.

- Вы что - уже уходите? - удивилась Надежда Степановна. - Подумаешь, гордый какой! Да здесь ребята неделями торчат в ожидании, чтобы их на день на два пригласили позировать.

- Пусть торчат, а я не стану: у меня диплом есть.

- Диплом? Тогда что вам здесь делать?

- Не могу нигде устроиться.

- А что, у вас нет знакомых, друзей, родственников?

- Никого нет. И партбилета нет.

- Тогда я вам не завидую.

Я выскочил на улицу и помчался в другой конец города, в институт имени Сурикова. Здесь желающих устроиться натурщиками, было так много, что просто нечего было и надеяться на то, что повезет. Молодые девушки, отсидев или отстояв два часа в застывшей позе только в купальном костюме в огромной аудитории, где было немного теплее, чем на улице, жались к теплым батареям в вестибюле и клацали зубами.

- Сейчас бы сто грамм принять, до костей промерзла, - сказал одна девушка своей подруге.

- А я страдаю оттого, что все время хочу по маленькому, видать мочевой пузырь простудила.

- Вы - студенты? - спросил я.

- Да, мы в консерватории учимся. А что? Кто вы?

Я бывший студент, не могу найти работу, и вот пришел в надеже здесь подработать.

Если вы очень стойкий и очень выносливый попытайтесь, но это далеко не сахар. А что вы сбежали с учебного заведения, не окончив его, у вас нет диплома? допытывалась одна студентка, посиневшая от холода.

Как будто все есть. Счастья нет, сказал я и повернулся к выходу.

Ну и ну, раздалось мне в след.

Я вернулся домой довольно поздно усталый и голодный, как волк.

- Ну, садись, зятек, покушай. Чем богаты - тем и рады, - сказала теща. - А как твои дяла? Ишшо не устроился на работу? Вам не надо было жаниться, да робенка заводить, - как яво содержать будете, на какие шиши? Валя, эх, дура девка, сколько жанихов у ее было -уйма, пруд пруди, а она, вишь, куда подалась! Стяхи пишет, поэт, значит; ну и пусть стяхи и кушает теперича. Бяда, бяда.

- Не переживайте, я найду работу, все образуется, - успокаивал я ее.

Как не переживать, одна она у нас и то счастья не имееть. Ну, подумай, какой из тебя муж, глава семьи? Вот Ляксей Григорич, так это глава. Сто шестьдесят рублев в месяц приносит, а ты что в семью принес? Сушеные яблоки. Да кому они нужны? Я их давно в мусоропровод выкинула.

Обед был не шибко. Щи без мяса, жареная картошка на маргарине и чай. Но это было так вкусно, хоть тарелки вылизывай. Я благодарил тещу за вкусный обед, ушел в маленькую комнатушку, где мы ютились с Валей по ночам, и включил проигрыватель. Полилась музыка Баха.

- Ты чаво это музыку крутишь? кака музыка может быть, ежели работы нет? Ты что - на шею Вали хочешь сесть? Ах ты, Боже мой, Боже мой, бяда, бяда!