Цена высшему образованию (СИ)

После двухчасовых мытарств я нашел школу, потому что руководствовался народной мудростью древних: язык до Киева доведет. Кабинет директора находился на первом этаже. Его занимала женщина лет тридцати, еще молодая, но уже с проседью в волосах, лицо которой всегда казалось растерянным и немного усталым, и грустным. У нее как будто была власть не только над педагогами, но и над учениками и в то же самое время у нее не было власти ни над теми, ни над другими. В ее полураскрытый кабинет запросто врывались озорные мальчишки, чтоб похихикать, посмеяться или просто корчить рожицы. Так, от нечего делать.

- Матвеев! маму вызову. Что ты все время ходишь, зубы скалишь, работать мне не даешь? уроки учи лучше. Какой у тебя сейчас урок, английский? почему не на уроке? Марш на урок, живо, ну, кому сказано?

- Исправьте мне двойку по русскому языку, тогда пойду, и больше не стану вас беспокоить, - нагло заявил Матвеев, переминаясь с ноги на ногу.

- Ну, хорошо. Выучишь, тогда исправлю. Я сама хочу, чтоб ты исправил.

- Я это знаю, - заявил мальчик.

- Почему ты знаешь?

- Мой папа имеет очень большой вес, от него многие зависят, в том числе и вы.

- Перестань паясничать, - нахмурила брови директриса.

- Хи-хи, - произнес мальчишка, исправьте мне двойку, тогда уйду, больно нужно мне здесь околачиваться.

Исправлю, только уходи.

Исправьте сейчас, либо дайте слово директора, я знаю, что если вы даете слово, вы его выполняете.

Хорошо, даю слово, сдалась директор.

Мальчишка исчез в мгновение ока, но тут же стали заглядывать другие.

- Вот видите, с кем нам приходится работать, - сказала она, обращаясь к посетителю. - И все, потому что папа крупная шишка. Из бедных семей дети гораздо лучше, проще. Мы были совсем другими. Эх, молодежь, что с вами будет дальше? Ну, так...а вы кто-инспектор? Из МосгорОНО?

- Я ищу работу.

- Работу? В школе? Кто вас направил? Мужчина и на работу в школе, да у меня ни одного мужика нет. У меня даже физрук - женщина. Кто вы? какой профессии?

- Я преподаватель русского языка. Женился на москвичке, переехал к ней жить, потому ищу работу. Нет ли у вас ставки?

- Ага, вы хотите преподавать русский язык. Ну-ка скажите. В предложении "Он стоял по пояс в воде" существительное "пояс" в каком падеже? Подумайте, не торопитесь. Это не шарада, это трудности русского языка, передового языка в мире.

- Винительный падеж.

- Правильно, молодец. А в слове фарфор, где ударение, на первом или на последнем слоге?

- На последнем.

- Правильно. А в слове "творог"?

- Это что - экзамен за десятый класс?

- Нет. К вам еще один вопрос. Вы - член или не член?

- Я с членом, но без партийного билета, - выпалил я, совершенно позабыв, что надо было мычать.

- Хулиган! я имела в виду член партии большевиков. Ну, хорошо. Если у вас нет партийного билета, следовательно, вы не можете претендовать на мое кресло, я подумаю над вашим предложением, но учтите: здесь одно бабье, вас тут затрахают, оторвут вам член, которым вы бравируете, между прочим.

- Я тоже могу трахать.

- Да не в том смысле. У вас с русским языком нелады. В данном случае я выразилась каким языком, ну-ка скажите?

- Эзоповским.

- То-то же. Приходите через недельку, или через две. Через две, точно.

- А может, через три?

- Можно и через три, или четыре.

- Спасибо.

5

Ночью, притулившись к бочку жены, я напряженно думал, куда бы еще пойти, к кому бы обратиться по поводу трудоустройства и вспомнил, что, будучи студентом, я вместе с Юрой Соколовым, студентомфизиком подрабатывали у художников, позируя им в обнаженном до пояса виде. Это была почасовая оплата. Не бог весть, какие деньги, но все же это было хорошим подспорьем к стипендии. А почему бы ни обратиться в институт имени Сурикова или в Строгановское художественное училище? Какая разница, кем работать, где деньги зарабатывать? Лишь бы они поступали, откуда-нибудь. Бедная Валя, теперь она жалеет о своем необдуманном поступке. Сделать уже ничего нельзя. Аборт поздно делать, а будущему ребенку нужен отец, пусть такой, как я, голодранец. Буря в моей голове утихла, где-то около четырех утра. Я поспал два часа, а в шесть утра уже был на ногах.

К восьми я уже был на Волоколамском шоссе в доме номер, 9 в высшем Строгановском училище. Колени у меня дрожали от перенапряжения и страха, что и здесь откажут, ведь здесь натурщикам платили два рубля в час. Это в два раза больше, чем я получал, позируя в студенческие годы.

Я быстро разыскал бригадира по приему и использованию натурщиков Надежду Степановну, женщину тридцати пяти лет с сигаретой во рту, поздоровался и сунул ей свой паспорт.

- А новенький, хорошо. Ждите. Если понравитесь - будем разговаривать.

- Кому? - не понял я.

- Кому? кому? Художнику, не мне, конечно. Стойте у круглого стола, в вестибюле.