Цена ошибки некроманта

   А вскоре, немного успокоившись на этот счёт, я начала проникаться невольной благодарностью к Гитону Маргу за то, что сослал он меня именно в это место. После пары часов близкого личного знакомства Клари очаровывал, и я вскоре поняла выбор того промышленника, который с удовольствием отдыхал в этих краях. Я явственно ощущала, что с каждым шагом и каждым вдохом словно становится легче и спокойнее на душе безо всяких таблеток. Несмотря на то, что под горку шлось быстро, дыхание не сбивалось – как будто воздуха тут было гораздо больше, чем обычно, и это с лихвой компенсировало потери.

   Мощёные тротуаpы, небольшие каменные домики, утопающие в цветных ароматных садах. Через низкие заборчики из штакетника или делано-небрежные плетни на улицу выглядывали ухоженные кусты, свисали плети цветущих вьюнов. Где-то заборы и вовсе превращались в низкие декоративные оградки,и тогда за ними открывались ухоженные лужайки и клумбы. Благоухало всё это великолепие просто потрясающе, в одном месте я даже узнала отчётливый привкус любимых духов,только их cоставом никогда не интересовалась и опознать цветы не смогла.

   По дороге попалась пара более тесных улочек, где дома были выше, в три и даже четыре этажа,и стояли они ближе. Там первые этажи часто занимали магазины всякой всячины, попалось несколько баров. Я зашла в пару лавок, продающих одежду, в безнадёжной попытке отыскать себе брюки, но лишь в очередной раз убедилась, что эта одежда – не для меня, и юбки для прогулки вполне достаточно. Я вообще не люблю штаны и чувствую себя в них очень глупо и толсто, а тут еще и выбор совсем небольшой.

   Но зато, памятуя о печальной судьбе пальто, присмотрела себе симпатичную приталенную куртку вишнёвого цвета и договорилась забрать её ближе к вечеру. Кроме того, в бакалейном обзавелась бутылкой воды и, почему-то там же, симпатичной соломенной шляпкой – давно такую хотела, но носить было некуда.

   Море, дразнясь, начало мелькать за домами вскоре. Обманчиво близкое, оно подмигивало блестящей в ярком свете рябью и пряталось, чтобы серо-синей гладью выглянуть из-за следующего поворота. Под конец меня даже охватило нетерпение, уже хотелось наконец дойти.

   Набережная и правда оказалась красивой. От мoря её oтделяла низкая белокаменная балюстрада, с другой – аккуратно подстриженная живая изгородь и узкая полоса не то парка, не то сквера. Здесь обычную серую брусчатку сменил всё тот же белый с прожилками камень, выложенный крупными прямоугольными плитами, а вплотную к живой изгороди, в тени раскидистых деревьев, стояли кованые скамейки.

   Отчёркнутое белыми перилами, море казалось пронзительно зелёным. Со следующего шага – голубым, потом – свинцoво серым. Чувствуя неуверенность и даже робость, неширокую набережную я пересекла гораздо медленнее, чем шла сюда. Правда, следующий особенно сильный порыв ветра очень быстро заставил собраться и опомниться: он попытался сорвать с меня шляпу, а так быстро расставаться с обновкой не хотелось,так что к балюстраде я подошла уже почти уверенно, придерживая одной рукой головной убор.

   Море… впечатляло. Оно разбивало волны о тяжёлые и тёмные каменные плиты, составляющие тело набережной, внизу, метрах в трёх. Шуршало и плюхалось, шептало и шелестело, трепало зелёные пряди прибрежных водорослей.

   А еще оно странно пахло. Остро, сухо, холодно. Я только теперь сообразила, что этот запах висел в воздухе всю дорогу, просто раньше мешался с другими – железной дорогой, городом, цветами. Горьковатое и противоречивое сочетание свежести и прелости. Точно не противное, но слишком непривычное и оттого – резкое.

   От моря едва ощутимо тянуло холодом. Это освежало, но одновременно будило что-то глубинное, тревожное, жуткое, понукающее бежать прочь.

   Море – одна из самых больших нерешённых загадок нашего мира. Оно омывает все лепестки, кроме Красного, но в каждом лепестке оно – своё,и нет никакой возможности добраться до соседей по воде.

   Честно говоря, я не знаю, отличаются ли моря разных лепестков: не было случая заинтересоваться, в школe землеописание не было моим любимым предметом, а после я о нём и не вспоминала. Но, например, сложно думать, что водные амфиры могут относиться к pодной стихии так же, как мы. С другой стороны, совсем не факт, что море – это та же самая стихия, которой живут обитатели Чёрного лепестка. И даже, скорее всего, иная, потому что...

   Оно враждебно. Ненасытно. И бесконечно.

   Нет ни одного достоверного свидетельcтва, будто хоть один из кораблей, отплывших достаточно далеко, чтобы потерять берег из виду, сумел вернуться. Легенд и сказок одна страшнее другой имелось в достатке, но проверенных, убедительных свидетельств, что происходило с кораблями, лично я не знала.

   Это здесь, у берега, море бывает ласковым и тёплым, бессильно бьётся о камни где-то внизу. Мимо побережья ходят косяки рыб, и рыбаки добывают их, кормят свои семьи и в конечном итоге весь лепесток. Но что творится там, вдали, в сизой дымке на месте встречи воды и неба – неизвестно.