Цена моей одержимости

Сейчас же… все очень и очень зыбко. Тронь не так, и устоявшийся мир может рухнуть, уничтожив все вокруг. Разбив вдребезги надежду на нормальные отношения.

Которые определённо испортятся, если ты ему ничего не расскажешь, Алиса.

Внутренний голос вновь режет по живому, напоминая мне о болезненном прошлом.

О том, что так хочет узнать Тимур, и что я так боюсь рассказывать. Недаром нам вечно кто-то или что-то мешает нормально поговорить.

Видимо судьба отодвигает этот момент до самого удобного случая. Только настанет ли он? Когда Тимур сможет меня выслушать и понять мои мотивы? А не слепо верить своим матери и сестре.

Уффф, аж вздрагиваю, вспомнив встречу с ними спустя пять лет. В глазах ненависть и презрение. Всем своим видом они показывали, что я пустое место и нечего мне делать рядом с Тимуром. Но жизнь распорядилась так, что он единственный, кто помог мне с деньгами, запросив огромную цену за свою помощь. Зато отец будет жив и здоров. А на остальное плевать.

И словно почувствовав, что думаю о своей семье, на дисплее смартфона высвечивается «Мама». Вся дрожащая от радости и с улыбкой на лице отвечаю на звонок, не успев даже поздороваться.

— Алиса, — голос строгий со стальными нотками.

— Мамуль, я как раз хотела…

— Отца сегодня выписывают. Ты должна немедленно вернуться домой. Ты обязана быть со своей семьей, а не… в доме этого мерзавца.

— Мам, послушай… — хорошее настроение меня тут же покидает.

— Отцу ни к чему лишние переживания. Он только-только окреп после сложнейшей операции. Рассказывать ему о поведении дочери не стоит.

Ноги подкашиваются. Падаю на кровать, ощущая, как внутри все темнеет и покрывается холодом. Судьба снова испытания подкидывает.

— Я сама еле сдерживалась, — маму уже не остановить. — чтобы не приехать и не высказать в лицо Тимуру и его мамаше все, что о них думаю. Ведь доверилась тебе, Алиса. Ты меня уверяла, что волноваться не нужно. Что это вынужденная мера. И я согласилась помолчать, но сейчас…

— Я приеду сегодня домой.

Смахиваю со щеки соленую каплю. Даже не заметила, как начала плакать. Радость испаряется, счастье покидает. Остается лишь пустота. Сплошная черная дыра на месте моего сердца.

Только-только все наладилось, вроде бы и Тимур оттаял. Но сегодняшний звонок мамы все перечеркнул.

— Уж будь добра вернись, — сарказм льется через край. — Иначе я приеду и силой уволоку тебя из его дома. Хватит, милая. Неужели, ты забыла, сколько горя он и его семья тебе принесли? Даже Дина с тобой оборвала все контакты.

Это у меня все внутри обрывается и падает вниз.

— Я приеду! — громко в трубку. — Сегодня! Сейчас же!

Сбрасываю вывоз, откидывая телефон на покрывало. Громко кричу, умирая медленно и мучительно. Под глазами вытираю горючие слезы, начиная подобно роботу перемещаться по комнате, собирая вещи.

Кладу в чемодан лишь то, что с собой принесла. Ничего у Тимура не беру. Чужого мне не нужно.

Не знаю, сколько времени проходит. Может час или больше. Но вот я уже выхожу из комнаты, держа в руках чемодан. Медленно качу его по коридору, пока не слышу свою фамилию. Грозным рыком, со злобой и ненавистью.

Воронцов. Это он вбегает вверх по лестнице. Глаза бешеные, губы сжаты в тонкую линию. Мышцы все напряжены. Такое чувство, что огнем дышать начнет. Сжигая заживо.

Толкает обратно в комнату. Беснуется. Злится как черт, что я вещи собрала и уйти хотела по-английски. Но разве я могла иначе? Лучше это сделать сейчас, чем с болью и сожалением уползать отсюда в слезах и с огромной дырой в сердце.

— Тимур, хватит! Ты говорил месяц и я буду свободна.

Его не переубедить. До него не достучаться. Он настаивает на своем. Хочет меня на долгий срок. Навечно. Привязать к себе, приковать цепями. Требует все рассказать. Сейчас же.

Давай же, Алиса, рискни. Хуже все равно не будет. Хватит носить этот груз в себе. Не ты же одна должна переживать ужасы тех лет.

— Зато я могу поведать, какая твоя подстилка тварь, сынок.

Только ее сейчас и не хватало.

Ирина Львовна стоит в дверях с победной улыбкой на лице, смотрит на развернувшуюся сцену. Она наслаждается нашей ссорой. Подпитывается отрицательными эмоциями. Энергетический вампир.

От нее мурашки бегут. Но вместе с тем и какие-то запредельные, темные чувства охватывают.

— Твоя подстилка не в состоянии рта раскрыть, — проходит в комнату, до плеча сына дотрагивается. — Не считай ее чистой и невинной. Она же сделала…

— Да заткнитесь вы уже, Ирина Львовна!

Крик на всю комнату, вызвавший гробовую тишину. Мать Тимура стоит как громом пораженная. Хлопает глазами и рот открывает от шока.

Ну конечно, она же привыкла постоянно меня пинать и оскорблять. А сейчас я ее варежку грубо попросила закрыть.

С меня хватит. Пора уже положить всему конец. Иначе Воронцов в покое не оставит, а своих родителей расстраивать я не хочу.

— Да что позволяет себе эта девка? — оскорбляется, как будто ей за зря нагрубили.