Цена империи. На начинающего Бог

– Понимаете, граф, Российская империя была, есть и будет врагом Объединенного королевства. А посему высказывание лорда Лофтуса о том, что Англии и России «следует сообща продвигать цивилизацию и развивать как промышленность, так и торговлю в своих сферах, без какой-либо ревности и без стремления к гегемонии», более чем неуместно. Это одна из причин, по которой вам следует занять его место на Дворцовой набережной в Санкт-Петербурге. Но не следует пока слишком дразнить русского медведя. Это другая неуместная крайность. Я имею в виду поведение лорда Грэнвилла, назначенного королевой главой британской миссии на коронации царя Александра Второго в Москве. Он дал бал, для которого был арендован небольшой особняк, не имеющий вместительного танцевального зала. Поставленная палатка также не могла вместить всех приглашенных. И самое возмутительное, не был приготовлен буфет с прохладительными напитками, а половина гостей, разместившихся за столом, осталась без столовых приборов. А милейший посол Грэнвилл позволил себе вслух распространяться о том, что «русские дурно воспитаны, и большое количество их приехало на бал без приглашения, поэтому и давка и приборов не хватает». А что в результате? Те дворяне, коих можно было отнести к нашим друзьям, смертельно обиделись, и мы получили новых врагов. В России нужно вести себя в соответствии вот с этой поговоркой: «Velvet paws hide sharp claws»[22]. Говорить в глаза комплименты, а в нужный момент ударить кинжалом.

Кроме того, будущего посла предупредили, что среди дипломатического состава есть несколько человек, выполняющих особое задание Форин-офиса, а посему лучше всего не стремиться проконтролировать их деятельность и выполнять все их просьбы. Безусловно, разговор должен был закончиться на приятной вести.

И лорду Дафферину пообещали, что в случае успеха в России исполнится его заветная мечта о весьма непыльной и прибыльной должности вице-короля Индии. Ни премьер-министр, ни тем более сам новоиспеченный посол даже не догадывались, что русская разведка сработала на опережение. Вся истинная сущность многофамильного лорда (в те времена несколько фамилий у аристократа были скорее нормой, нежели исключением), включая его приключения в Канаде, была внимательно изучена военным агентом в Лондоне генерал-майором А. П. Горловым и в виде письма легла на стол военного министра Д. А. Милютина. Дмитрий Алексеевич, изучив сей документ, убедился в его важности и счел необходимым доложить государю. После чего он был перенаправлен в МИД с высочайшей резолюцией: «Его императорского величества рукою написано: Можно сообщить кн. Горчакову». А после канул в Лету, ибо очень часто донесения русских разведчиков оставались гласом вопиющего в пустыне.

Но канцлер Горчаков в данном случае повел себя, можно сказать, по-ангельски, если сравнивать его с предшественником графом Нессельроде. Сей государственный муж, чье рождение произошло на британском корабле, который, к сожалению, не затонул, а благополучно добрался до России, почитал себя англиканином. А посему с завидной регулярностью ходил исповедоваться в церковь Иисуса Христа. И одному только Богу известно, сколько еще ушей слушали откровения канцлера Российской империи. Это даже не глупость, это предательство.

Тем не менее лорд Дафферин старался понравиться всем. Постоянно улыбаясь, он компенсировал свой низкий рост длинным носом, казалось, что он старался буквально вставить его в самое сердце собеседника. Он разговаривал с людьми, естественно, не из числа своих подчиненных, необыкновенно любезно, стараясь очаровать их лестью и нежными переливами своего голоса. Он старался встречаться с писателями и философами, но тут немалые проблемы создавала ему собственная супруга. Бывая на приемах, когда присутствуют жены дипломатов, а также представителей МИДа России, она старательно демонстрировала пуританские нравы, так ценимые королевой Викторией, и постоянно вела себя чрезвычайно холодно. Ее плохое знание французского языка осуждалось в высшем свете Петербурга, где среди дам не принято общаться на английском. К счастью, в январе 1880 года последовала рекомендация из Лондона, в соответствии с которой следовало отправить жен посольских сотрудников в Англию. Что-то назревало, атмосфера в Санкт-Петербурге была как будто наэлектризованной.