Цена головы

– Трубку не вешать?

– Помолчи, говорю…

И вдруг, положив трубку на стол, он бросился на лестницу. Когда он вбежал в квартиру госпожи Буанэ, месье

Шарль был уже на пороге гостиной, невозмутимый, но мрачный.

– Ну как, поговорили по телефону?

– Я еще не закончил разговора. Я попросил бы вас сойти вниз…

– Простите… Я боялся вам помешать.

Мегрэ показалось, что на этот раз в холодном взгляде

Дандюрана мелькнула досада, а может быть, и тревога.

– Я иду за вами, господин комиссар… Если бы я знал, что…

– Будьте добры пройти вперед.

– Куда мы идём?

– В ваш кабинет. Закройте дверь. Стойте. Вам не трудно положить руки на стол?

Он взял трубку:

– Я слушаю тебя.

– Я думал, нас разъединили. Так вот, шеф… Придя на место, я узнал у консьержки, что Жерар Пардон не возвращался, но что жена его дома… Я стоял в трех метрах от двери. Пошел дождь…

– Ладно, это не важно…

– Я насквозь промок… Но не решался добежать до кафе на углу, чтобы выпить чего-нибудь… Прошло несколько часов. Минут пятнадцать назад, не больше, в такси подъехала молодая особа. Она казалась сильно взволнованной.

По красной шляпке я узнал сестру Жерара, мадемуазель

Берту, которую вы мне показывали…

– Ну а потом?

Докладывая, молодой инспектор не подозревал, что комиссар слушает его вполуха, а сам в это время ощупывает взглядом месье Шарля. А бывший законник с подчеркнутой неловкостью держал на столе руки, положив их вниз ладонями.

Что же он делал там наверху? Ведь после смерти

Жюльетты он в первый раз оказался один в ее квартире.

– Продолжай, я слушаю…

– У меня не было инструкций. Девушка поднялась наверх. Несколько минут спустя, боясь, не принесла ли она дурных вестей, я тоже поднялся наверх. Я постучался.

Берта открыла мне дверь. Передней у них нет. На кухне рыдала госпожа Пардон. Она посмотрела на меня безумными глазами и крикнула: «Он умер?»

Лицо Мегрэ выразило сильное удивление. Месье

Шарль нахмурился:

– Ну а потом?

– Клянусь вам, шеф, я растерялся… Я спросил у девушки, что она думает предпринять. Она заявила, что все мы сволочи и что, если с братом случится беда, мы будем нести за это ответственность. Одна рыдала, другая бранилась… И ничего толком я не мог от них добиться!. Наконец я кое-как понял, что Жерар приходил к сестре. Он был вне себя. Он требовал денег немедленно… Она старалась его успокоить, узнать, на что ему нужны деньги.

Он ответил с саркастическим смехом: «Завтра узнаешь из газет. Ради Бога, дай все, что у тебя есть!» Она дала ему сто тридцать франков, оставив себе лишь десять. Он бросился на улицу. Она пыталась следовать за ним, но он на ходу вскочил в автобус… Не знаю, что теперь делать, шеф… Я ушел от них, чтобы позвонить вам. Вернуться к ним? Жена Жерара уверяет, что он покончит с собой. А я…

– Ладно! – отрезал Мегрэ.

– Так что же мне делать?

Но комиссар уже повесил трубку и без всякого перехода приказал месье Шарлю:

– Выньте все из карманов.

– Я…

– Выньте все из карманов!

– Как вам угодно…

Дандюран повиновался и начал медленно выкладывать на стол различные предметы: старый бумажник, ключ,

перочинный нож, весьма сомнительной чистоты платок, бумаги, коробочку с пилюлями от кашля, кисет, трубку, коробку спичек.

– Выверните карманы… Снимите пиджак.

– Угодно ли вам, чтобы я совсем разделся?

Госпожа Мегрэ могла бы повторить, лишь чуть-чуть видоизменив, фразу, которую она говорила мужу: «Не возьму в толк, как это тебе удалось удержаться и не влепить ему оплеуху?»

И действительно, из них двоих месье Шарль вел себя спокойнее и сдержаннее, но в самой этой холодной сдержанности чувствовалась скрытая наглость. Он снял пиджак, манжеты рубашки были заношенные и потертые.

Затем снял жилет, под которым оказались такие же потрепанные подтяжки. Кальсоны выглядывали из брюк.

– Раздеваться дальше?

Комиссар с трудом сдерживался, оплеухи тут мало, заехать бы кулаком в физиономию!

– Желаете ли вы, чтобы я разулся?

– Да.

Мегрэ заметил дырку на одном носке, но в шлепанцах не было запрятано ни клочка бумаги.

– Обращаю ваше внимание, господин комиссар, что сейчас одиннадцать часов вечера и что, если бы вы явились в такое время, даже предъявив должным образом оформленный ордер на обыск, я имел бы полное право выставить вас за дверь… Разумеется, об этом нет и речи, и я говорю это, только желая подчеркнуть, до какой степени я…

– Сядьте.

Комиссар стал набирать номер.

– Пожалуйста, пожалуйста, – с иронией проговорил бывший адвокат.

– Алло! Позовите, пожалуйста, Люка. Это ты? Все еще никаких результатов? Придется тебе продолжать, старина.

Нет, мне некогда. Кто там есть? Берже?. Ладно… Пусть он берет быстренько такси и едет в Бур-ла-Рен… Да, да. Пятый этаж. Спасибо. Удачи тебе…

Он повесил трубку и застыл, упершись взглядом в стол.

– Если вы намерены еще долго оставаться здесь, мы могли бы выпить по рюмочке!

Выразительный взгляд Мегрэ заставил его замолчать.

Прошло десять минут, четверть часа. По шоссе мимо дома проносились машины. Пианино замолкло.

Дом погрузился в сон.

Наконец внизу хлопнула дверь, и кто-то стал подниматься по лестнице.

– Входи, Берже…