Целующие солнце

Я хмыкнул. Скептически отношусь к подобным штукам еще с темных времен правления Кашперовского на телевизионном экране. Когда «говорящая голова» (так мы прозвали Кашперовского в школе после одного выпуска КВН) вылезала из телевизора, мои родители со скрипом придвигали кресла и замирали перед голубым экраном, словно бесчувственные марионетки. Они усиленно желали проникнуться сеансами гипноза, хотели узнать о своей прошлой жизни, вылечить те болячки, о которых знали и тем более те, о которых пока еще не догадывались. Я тоже краем глаза поглядывал на экран, но был в то время мал и меня интересовали более насущные проблемы — я занимался сборкой одного рабочего магнитофона из трех нерабочих. Несколько раз мама хваталась за голову и выкрикивала нечто вроде: «Ой, я, кажется, чувствую», но всегда проходило вхолостую. Через неделю просмотра не выдержал отец. Он заявил, что этот наш Кашперовский жулик и прохиндей, а все происходящее на экране просто грамотная постановка. Вечером того же дня он не стал передвигать кресло и ушел на кухню жарить рыбу. Мама провела в одиночестве перед телевизором еще пару дней, после чего тоже махнула на все рукой, и про Кашперовского в нашей семье забыли. С тех пор при любом упоминании об экстрасенсах, парапсихологах, прорицателях или прорицательницах, родители презрительно фыркали и авторитетно заявляли, что все это чушь. Поэтому и я проявлял по отношению к другим «говорящим головам» соответственно привитый скептицизм.

— Не торопитесь хмыкать, уважаемый, — сообщил Игнат, — это устаревшая визитка. Ввиду болезни, не успел обновить, так сказать.

— Вы чем-то еще занимаетесь, помимо?..

— В настоящее время, к сожалению, нет. Пока нахожусь в больнице, потихоньку разрабатываю методики глубокого погружения в сознание, но в целом ничего существенного, — Игнат вернулся на подоконник. Сигарета успела потухнуть, и он раскурил ее. Выпустив густой сигаретный дым носом, Игнат сказал:

— Вы знаете, как сложно жить в непросвещенном мире? Вокруг серость, непонимание, слепота. Люди совсем перестали стремиться к знаниям. У них же теперь все есть. Сотовые телефоны, микроволновые печи, самолеты, эскалаторы. Скоро изобретут самодвижущиеся тротуары, внедрят в автомобили процессоры на миллион гигагерц, и все будут счастливы. Уже сейчас две трети людей совершенно не стремятся узнавать новое, не стремятся к знаниям. А зачем? — спрашивают они. Ведь и так все есть. Большинство уверено, что сейчас уже никто ничего не изобретает. Они думают, что есть страна Япония, в которой живут японцы и делают на заказ самые умные машины, самые мощные компьютеры и самые продвинутые телефоны. А еще есть другая страна, Корея, где живут, как это ни странно, корейцы и делают все то же самое, только дешевле и худшего качества. Так зачем тогда трудиться, что-то открывать, что-то изучать, если японцы и корейцы все за нас сделают? Так размышляют люди, и поэтому ничем, по сути, не занимаются. Мы с вами живем в веке Пользования. Мы все Пользователи с большой буквы. Не Открыватели, не Изобретатели, не Путешественники, а низменные, паразитирующие Пользователи.

— Тут бы я с вами поспорил, если бы не гудела голова, — заметил я, — миллионы людей ищут приключения, стараются открыть новые земли, запускают спутники в космос, изобретают какие-нибудь новые устройства.

— Про миллионы, это вы определенно переборщили, — отмахнулся Игнат, — давайте возьмем для примера один крупный город. Хотя бы Москву. Хотя, нет. Москва, это слишком банально. Любая столица государства — это муравейник Пользователей. В столицу приезжают не для новых открытий, а для хорошей жизни, поэтому сосредоточение непросвещенных Пользователей просто зашкаливает. Давайте, возьмем, э-э-э, славный город Владимир. Вы бывали когда-нибудь во Владимире?

— Проездом пару раз…

— Ну, это неважно. Вот представьте себе город Владимир. Старый русский город, в нем полно достопримечательностей, церквей и непросвещенного люда. Вы мне можете сказать просто так, навскидку, сколько в городе Владимире наберется человек, которые бы стремились сделать мир лучше? Которые бы стремились к знаниям, к новым открытиям, к свершениям, которых еще не видел свет? Два? Может быть, их там три или даже четыре? А остальные? Остальные покупают себе новые телефоны, новые компьютеры, новые машины, новые игровые приставки. У них под боком открывается какой-нибудь шведский супермаркет, где продается удобная мебель, строится большой кинотеатр или даже сеть кинотеатров. И они пользуются всеми благами жизни. Наслаждаются в какой-то мере. И им нет никакого дела до просвещения. Они серые, безликие людишки. Верно ведь?

— По вашей логике выходит, что нужно снести кинотеатры, отобрать у людей автомобили, закрыть кинотеатры, и пусть ходят себе и просвещаются за учебниками?