Целуй меня в ответ

– Верно. – Судя по ее голосу, Уитни было приятно, что Мэтью запомнил название соревнований. – Я была неплохим коннозаводчиком, но мне хотелось, чтобы мой конь победил, вырастить лошадь, которая выиграет такой важный приз, понимаете? Это помогло бы мне почувствовать, что я больше не какая-то сумасшедшая актриса, а настоящий заводчик лошадей.

Уитни говорила спокойно, без истерики или бравады – как человек, решивший доказать, чего он стоит. Мэтью было знакомо это чувство. Больше, чем хотелось бы.

– В этом мире есть люди, которые не слышали о сериале, в котором я снималась, – продолжила она, не понимая глаз. – Эти люди знают меня лишь как Уитни Мэддокс, вырастившую Джоя. Вы даже не представляете, как это для меня важно.

– Кажется, начинаю представлять. – Мэтью взял телефон из ее руки и посмотрел на снимок. Он видел похожий в Интернете.

Уитни провела пальцем по экрану, и на нем появилась фотография другой лошади – гораздо моложе, еще долговязой и неуклюжей.

– Это Ода, дочь Джоя. Ее мать, Красотка, тоже принадлежит мне. Она была чемпионкой мира по выездке, но ее бывший владелец попал под суд, и Красотку выставили на аукцион. Я смогла купить ее довольно недорого. Впоследствии она принесла прекрасных жеребят. – В голосе Уитни слышалась неподдельная любовь. Приобретение Красотки, без сомнения, удачное коммерческое решение, но было ясно, что для новой хозяйки она значит куда больше, чем просто собственность. – Оду уже купили. Я могла бы до конца дней сводить Джоя и Оду и продавать их жеребят.

– Похоже, работу вам искать не придется, – пошутил Мэтью.

– В следующем году я отдам Оду. Пока ей только годик, – продолжила рассказ Уитни и снова провела пальцем по экрану. – А это – Фифи. Она – борзая.

На фотографии холеная собака лежала, развалившись, на мягкой подстилке и недовольно смотрела в камеру.

– Борзая?

– Она была у меня на передержке, и я решила оставить ее себе. Когда Фифи была молодой, она много бегала, а потом судьба внезапно лишила ее этой возможности. Знаю, это прозвучит глупо, ведь Фифи всего лишь собака, но я считаю, она понимает меня так, как никто другой.

– А! – произнес Мэтью, не зная, что еще сказать. Он никогда не чувствовал духовное родство с животными, в отличие от Филиппа, возившегося со своими лошадьми. Отец же никогда не любил коней, которых покупал. Для него они были лишь средством выгодного вложения денег или символами престижа. – Так вы держите у себя бездомных собак?

Уитни кивнула:

– В приюте для бездомных животных Бэйкерсфилда вечно не хватает мест. – Ее лицо на мгновение помрачнело. – Сперва они не позволяли мне брать у них животных на передержку, но… – Лицо ее просветлело вновь. – Всегда есть животные, которым необходимо где-то дождаться нового хозяина.

Мэтью внимательно посмотрел на нее. Может, она ломает комедию? Изображает бедненькую знаменитость, слишком печально известную, чтобы ей доверили даже бездомную собаку? Но казалось, Уитни говорит искренне.

– И скольких животных вы у себя передержали?

Она снова пожала плечами:

– Сбилась со счета, – и вывела на экран новое фото какого-то странного животного со сплющенной черно-белой мордой.

– Это еще кто?

– Это, – хихикнула Уитни, – Гейтер. Он что-то вроде помеси мопса с терьером.

Безусловно, это была самая уродливая дворняжка из всех, что видел Мэтью.

– И как долго он у вас живет?

– Уже больше двух лет. Он считает себя главным в доме. Видели бы вы, как он себя повел, когда ко мне на время переехала Джо со своей Бетти! Гейтер был просто в ярости! – Она рассмеялась, весело, беззаботно, и этот смех согрел Мэтью.

– И что случилось?

– Гейтер укусил Бетти за ногу, а она лягнула его так, что пес пролетел через полкомнаты. К счастью, не сломав себе ничего. Гейтер считает себя боссом, зато Фифи не обращает на него внимания, если тот держится подальше от ее подстилки.

Уитни подалась вперед, снова коснулась экрана, и на этот раз выскочило фото каких-то кошек. Но Мэтью сейчас было не до них. Его больше волновало то, что его спутница почти склонила голову ему на плечо и вот-вот прижмется телом к его руке.

– Это мои кошки – Фрэнки и Валли.

– Вы назвали их так в честь певца Фрэнка Валли?

– Ага. – Уитни повернулась к собеседнику, и ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от его лица. – Фрэнки был бездомным… – Она запнулась, взглянув на губы Мэтью. Ее глаза заблестели, а на щеках заалел румянец, словно утренняя заря после долгой, холодной ночи.

Если чуть податься вперед, можно поцеловать эту женщину. Это было бы так легко сделать. Столько лет Мэтью мечтал о поцелуе с Уитни Уайлдз. Он был юным, гормоны бурлили, и он так сильно старался стать настоящим Боумантом, каким хотел его видеть отец. Скорее всего, фантазии об Уитни Уайлдз были лишь подсознательной попыткой немного расслабиться и отвлечься от постоянных усилий быть достойным сыном Хардвика Боуманта.