Целительница

— И то и другое, — тем не менее довольно резко отреагировал он. — Отравление волчеягодником, если вовремя не оказать помощь, тяжелая вещь. А уж у ребенка, которого целенаправленно травили…

— Целенаправленно — что? — склонив голову к плечу, холодно поинтересовался следователь.

— Что?! — непонимающе развернулась я к профессору.

Тот оторопело посмотрел на меня, на господина Варламова…

— Простите… — медленно выдохнул он. Потом достал из кармана магофон, набрал номер и, произнеся лишь короткую фразу: «Ты был прав», — тут же его отключил.

— Господин Соколов! — поднялся со стула следователь.

— Подождите минуту, — отпустив меня, профессор отошел, сел на свободный стул и словно обмяк, опустив плечи.

— Данила Евгеньевич! — вскочила и я.

С первой встречи профессор произвел на меня впечатление сильного, уверенного в себе человека. И вот теперь… Не сказать, что он был раздавлен, но растерян — точно.

Чего именно… точнее, кого именно ждали, понятно стало действительно через минуту.

— Ваше превосходительство! — вытянулся следователь, мгновенно узнав вошедшего в кабинет Трубецкого.

Я, плохо контролируя собственные реакции, шарахнулась в сторону, не пропустив задумчивого взгляда, которым одарил меня князь, а также господин Варланов.

Ну и пусть смотрят! Я и раньше, до встречи, его опасалась, а уж теперь…

Не знаю, как прожила с ним все эти годы Тамара Львовна, женщина мягкая и добрая, но я-то видела, насколько жестким и жестоким был этот человек. Жестоким и целеустремленным, что в некоторых случаях было даже очень нехорошо.

— Александра, подождите, пожалуйста, в коридоре, — словно опровергая сложившееся мнение о себе, благожелательно попросил меня Трубецкой.

Я кочевряжиться не стала. Взяла сумку, забрала со стола и бросила в нее телефон. Подошла к двери.

— У мальчика магема подчинения нестандартная, — произнесла я, уже взявшись за ручку. — Я не сразу поняла. Центральный узел такой же, а внешний контур другой. И мужчина…

— Что мужчина? — развернулся ко мне Трубецкой. Я хоть и стояла к нему спиной, а движения не пропустила. Резким оно было, напряженным.

— Там тоже магема подчинения, — вынуждена была повернуться и я, — но другая. Я могу ошибаться, но что-то связанное со смертью.

— Ты уверена? — поднялся Данила Евгеньевич, удивив меня очередной метаморфозой.

Куда только делась его растерянность. Собран, если не сказать, готов к бою.

— Нет, — качнула головой. — Но я помню, что стандартная в основе берет операционную. А эта… — Я развела руками. Чтобы объяснить то, что увидела, мне не хватало знаний.

Повисшая в кабинете тишина была задумчивой. И вроде как с намеком… на обстоятельства.

Первым очнулся князь:

— Данила Евгеньевич, ты сможешь…

— Ваше превосходительство, но… — похоже, сообразив, о чем идет речь, попытался перебить князя следователь.

— С твоим начальством я сам разберусь, — жестко оборвал его Трубецкой. — Надеюсь, ваш целитель…

Судя по тому, как побледнел следователь, их целитель уже должен был осмотреть и мальчика и мужчину.

И если в первом случае особого вреда я не видела, то во втором…

Добавляя обстановке нервозности, неожиданно распахнулась дверь.

— Степ, там… Ваше превосходительство! — Влетевший в кабинет полицейский резко затормозил. Замер, вытянувшись.

Я бы, может, и захихикала — со стороны это выглядело уморительно, но даже не улыбнулась. Если права в своих догадках, то с известием о магеме подчинения я опоздала.

— Умер? — озвучил мои мысли следователь.

— Кто? — словно забыв о присутствии в кабинете князя, недоуменно поинтересовался влетевший. Снова вытянулся и продолжил уже иным тоном: — Разрешите доложить, ваше превосходительство?

— Докладывай, — бросив на меня короткий взгляд, милостиво разрешил Трубецкой.

Я утрировала. Князь был на удивление спокоен и корректен.

— Нашли мы двоих. В парке. В будке смотрителя аттракционов. Скорее всего, няня и охранник. Оба под магическим воздействием. Трогать не стали…

— Значит, под воздействием, — задумчиво повторил следователь, когда тот, который докладывал, получив разрешение, покинул кабинет. — И как же нам узнать имя мальчика? Может, спросить у вас? — оценил он мои откровения.

Ответить я не успела, за меня это сделал Данила Евгеньевич:

— У нее — нет, а вот у меня — да. Когда Александра вернулась к себе в купе, я поинтересовался. Отец ребенка — Варланов Виталий Афанасьевич.

— Внук Афанасия Егоровича? — мгновенно став серьезным, нахмурился следователь. Потом посмотрел на Трубецкого…

И вот этот взгляд мне не понравился. Было в нем такое выражение, как если бы следователь наконец сообразил, что здесь делает князь. И это понимание было до краев наполнено не только текущими, но и будущими проблемами.

Не знаю, как кому, а мне стало страшно. Эта история могла оказаться значительно серьезнее, чем случившееся с Яной. И то, что я оказалась в ней замешана…

Вот только деваться было некуда. Раз все случилось так, как случилось.

— Я ведь еще не все сказала, — тяжело вздохнув, жалостливо посмотрела я на князя.