Целитель #11

— М-м… Что у нас плохого?

— Миш, мы над морем летим, — негромко ответил Рахимов.

Я рывком поднес руку с серебряным «Ролексом». Та-ак… Ага…

Четыре часа я точно проспал… Море, значит… Тогда…

— Мы или к Турции подлетаем, или к Ирану, — медленно выцедил я.

— Под нами не Каспий точно, — хмуро вставил Умар. — Я, когда в иллюминатор выглянул, как раз берег мелькнул. Пляж был галечный, а на Каспийском везде песчаные.

— Значит, к туркам в гости… Чертовы казахи!

— Я стучался в рубку, — молвил Рахимов. — Глухо.

— Это угон, — подвел черту Юсупов. — Или это они тебя умыкнули!

Я рассеянно кивнул, подумав: «Почти что дежа-вю… Как в романе, где автора заело на самоповторах…»

— Марина знает?

— Нет еще, — мотнул головой Умар. — Спит Маринка.

— Буди. И доложи. Девчонкам пока рано говорить… Рустам, скажешь Ромуальдычу. Оружие при вас?

— «Стечкин», — Рахимов шлепнул себя по боку.

— ПэБэ, — доложил Юсупов, заведя руку за спину.

— Действуйте, — велел я, и кисло поморщился. — А мне тут надо сюрпризик готовить…

Причины не доверять спецназовцам просто не существовало в природе — эти ребята не умеют предавать. А вот экипаж «семьдесят шестого»…

Османы давно ностальгируют по утраченной империи. Сбросили последнего султана — и чуть ли не в тот же самый год заныли о единстве тюрок, о тюркской цивилизации от Балкан до Алтая… А туземцы и рады! Куды ж холопу без господина?

— Да здравствует ленинская национальная политика! — выразился я, будто выругался, и набрал код на лючке. Панель щелкнула и откинулась.

Ах, до чего же мне не хотелось вводить программу самоликвидации! Три месяца мы вкалывали, делали и переделывали, испытывали, настраивали! Сколько светлых мыслей нам явилось, сколько сумасбродных идей и озарений! А та уйма труда, что вбита в сборку и доводку? Бывало, до того устанешь, что прямо в танке и заснешь. Просыпаешься от Ритиного или Наташиного звонка: «А ты где?» — «Ой, сейчас, сейчас, Риточка… Наташа… Ядзя… Марта… Заработались мы тут!»

И всё это в пыль⁈

«А что делать?»

Сжав зубы, я ввел программу. Сначала запустится реактор… Зарядятся энергонакопители… Муфта фокального комплекса сместится на нулевую отметку, формируя энергосферу вокруг инверсионной машины… По сути, УИП-50С обратит саму себя!

В броне, в эмиттере, в ЯЭУ, в бортовой ЭВМ народятся микроскопические гнезда антивещества — буквально несколько миллиграмм на весь танк — и вспыхнут лиловым огнем распада. И останется угонщикам полуоплавленное гусеничное шасси, тонн двадцать металлолома…

Выматерившись, я захлопнул лючок — и ощутил неприятное зависание. Самолет шел на посадку.

* * *

«Ил» садился весьма небрежно — коснулся ВПП колесами, сотрясся, тяжело «скозлил» и снова сел, стирая о бетон дымящиеся шины. Мрачный Вайткус отодвинулся от иллюминатора, и вытолкнул:

— Инджирлик!

— Да ладно! — я приник к мелкому круглому окошку в забортный мир.

Поля, бетонные поля… И не березки никнут, а пальмы колышут перистыми листьями. На стоянках выстроились многие десятки «Фантомов», «Скайхоков» и прочих «Иглов». Подальности неуклюже разворачивался «Боинг Сентри» с тарелкой АВАКС на горбу…

— Черт бы вас всех подрал…

Приземистые серые здания авиабазы — склады, укрытия для самолетов, узлы связи — лежали угловато и плоско, турецкий и американский флаги полоскались рядом…

— Етта… Что будем делать? — Ромуальдыч смотрел прямо в глаза, и все, как по команде, тоже уставились на меня.

— Что смотрите? — буркнул я. — Думать будем!

«Семьдесят шестой» остановился, словно выдохшись. Створки тут же загудели, медленно расходясь, напуская теплого, надушенного воздуху. Вздрагивая, съехала рампа — и внутрь бегом повалили рейнджеры — мордатые, здоровые, шумные.

— Выходить! — заорал сержант с толстенной шеей, дергая «черной винтовкой». — Как это… Спускать! Бистро-бистро!

— Ромуальдыч! — резко сказал я, притискивая Риту. — Следи за Ядзей!

Вайткус молча кивнул, и Ядвига сама к нему придвинулась.

— А мы где? — пролепетала жена, растерянно хлопая ресницами.

— В Турции, — заворковал я, ступая по рампе. — Ты только не бойся ничего…

— К-как это? — черные глазищи окатили меня волной изумления. — В Турции⁈

Янки довольно вежливо оттеснили нас подальше от «Ильюшина», поближе к армейским грузовикам, пятитонкам М-809, смахивавшим на «КрАЗы».

— Эти чертовы казахи угнали наш самолет! — гневно вспыхнула Марина.

И лишь теперь «эти чертовы казахи» ступили на пыльный турецкий бетон.

— Улы Туранга данк! — заорал Азамат, перекашивая рот.

— Азат Казакстан аман болсын! — с надрывом подхватил Ержан.

— Они ругаются? — боязливым шепотом спросила Ядзя.

— Да нет, — брезгливо кривясь, ответил Ромуальдыч. — Славят великий Туран и свободный Казахстан, придурки…

Подъехал джип с тощим чином в фуражке. Чин разложился, как складной метр, и стал водить длинными костистыми руками: гражданских (то есть, нас) увезти; секретный аппарат (то есть, инвертор) осмотреть, проверить и доложить.

Нас никто не обыскивал — гражданские же, а мы не оказывали сопротивления. Образцово-показательный плен.

— Мотаем отсюда, — сказал я тихонько, — пока эти не проверили.