Целитель #11

Число «50» на шильдике меня просто умиляет — наивная детская хитрость, должная обмануть коварных шпионов. Цифры обозначают дальнодействие инвертора. Он у нас и за десять кэмэ достанет, в момент обратит танковый взвод или ракетный катер — аннигиляция так и брызнет! Радиации куда меньше, чем при взрыве тактического спецзаряда, зато поражение — с гарантией.

А на табличке — скромненькие полста метров… Не раскрыть тебе нашей тайны, гражданин Гадюкин!

— Миша!

Я рефлекторно заулыбался, услыхав родной голос.

— Что, опять задерживают?

— Не-ет! — воскликнула Рита, смешно семеня. — Объявили погрузку! Сначала в Энгельс летим, там во-он тот двигун выгрузим, для «Ту-22», а потом — на Байконур!

В удобном комбинезоне, поддерживавшем весьма округлившийся живот, мой «пузатик» быстренько ковылял, приучая будущую дочку к физкультуре и спорту.

— В Энгельс, так в Энгельс, — согласился я, обнимая Риту, и спросил, деланно озаботившись: — А можно говорить: «беременная девушка»?

— Нельзя! — важно сказала половинка. — Я — беременная женщина!

— Тетей Ритой ты станешь лет через сорок, да и то не уверен, — в моем голосе прорезалась наставительность. — А пока ты просто залетевшая девчонка. Понятно?

— Ага… — прижалась девчонка.

Солнце село, начали сгущаться тени. Заблистали синие лучи прожекторов, нагоняя темноты, и тут же по бетонному полю раскатился свистящий рокочущий гул турбин. Не выделяясь в сумерках фюзеляжем, окрашенным в армейский серый цвет, выруливал «Ил-76». Десятью минутами раньше в его гулкое нутро гуськом поднялись бойкие, зубастые десантники — им брать Августов.

Вспомнив Ремарка, я усмехнулся. Да нет, Эрих-Мария, на Западном фронте — перемены! И какие! Скажи мне о них год назад — не поверил бы, однако нынешняя реальность именно такова.

На днях немцы-осси освободили Бреслау, бывший Вроцлав, и закрепляются по Одеру, а наш, Восточный фронт, протянулся от Сувалок до Белостока. И обе извилистые красные линии на военных картах медленно, но верно сближаются — идет Четвертый раздел.

«За что боролись, на то и напоролись», — злорадно думал я, гладя теплые Ритины плечи и провожая взглядом смутный силуэт «Ильюшина», ритмично накалявшего малиновый маячок.

Грабский с Милевским провозгласили Восточную Польшу, ратуя за возвращение Белостокской области в состав Белоруссии, а «Железный Войцех» с паном Валенсой «выбрали свободу» — и мигом нашли покровителей Польши Западной, бойкой молодой демократии, где свято чтут права человека, за что и страждут от «советской агрессии»…

— Етта… Миша! — голос, донесшийся из темноты, звучал бодро. — Грузимся!

— А Киврин с Корнеевым где?

— Они — следующим рейсом! Хе-хе… Витёк ругается — Ядзя с нами летит, а он один остается!

Рита прыснула в ладошку, а я назидательно вывел:

— Разлука полезна! Пошли, «пузатик»…

— Грузиться?

— Лучше б тебе дома оставаться, так ты ж…

— Ни за что! — перебила меня «беременная девушка». — Я с тобой хочу!

— Пошли уж, Маргарита Николаевна, — сказал я с ворчливой нежностью.

И мы пошли.

* * *

На авиабазе «Энгельс-2» задержались ненадолго. С помощью талей, погрузчика и такой-то матери, здоровенный турбореактивный НК-25 вытащили и увезли.

Рампу подняли, гермостворки сошлись, и наш «Ил» снова запросился на взлет. Экипаж суетливо бегал по гулкой грузовой кабине, а я лишь теперь удивлялся, утомленно и сонно — никакого интернационала, половина летунов сменилась.

Прежний командир корабля, спокойный, рассудительный Иваныч вежливо распрощался с пассажирами, а ему на замену прибежал потный и раздраженный Азамат. Помощник командира — Талгат, штурман — Ержан, бортинженер — Кайсар. Бортоператор, и тот — Мансур! Сплошь одни казахи!

Дремотно помаргивая, я осмотрел сводчатую самолетную утробу. Рита с Ядзей, уморившись, спали — мы им постелили на узких жестких скамьях. Марина пристроилась рядом, недовольно ворочаясь — возня с разгрузкой перебила ей сон. Вайткус укладывался основательно — натащил откуда-то грузовых сетей и сложенного брезента. Чем не перина?

Оглядевшись, и не приметив Рустама с Умаром, я решил, что оба ищут счастья в техотсеке, где устроены места отдыха для экипажа. Свои, как-никак. Азия-с. Договорятся как-нибудь…

Рассудив, что всех перехитрил, забрался в танк. Бандуру УИП мы сместили на левый край, а справа приделали коробчатую кабину для наводчика. Миновав эту стальную будку, я пролез в бывшее боевое отделение, и был жутко разочарован — спецназовцы оказались хитрее.

— Занимайте места согласно купленным билетам! — хихикнул Рахимов, потягиваясь.

— Вот гады! — ухмыльнулся я.

Юсупов довольно хмыкнул, а Рустам присоветовал:

— Полезай вперед, сиденье мехвода пока никем не забито…

Низко пригнувшись, я сунулся, куда сказано, и разложил сразу два «спальных места» — оператора и механика-водителя.

Мягко, удобно… И самолетному гулу не одолеть броню.

— До Байконура просьба не будить… — пробормотал я, постанывая, и уснул, как будто кто выключил явь.

Сны меня одолевали смутные и беспокойные, а вот подъем растревожил всерьез.

— Вставай… Миш, вставай!

Узнав Рустама, я быстро протер глаза, и начал с шутки а ля механик Зеленый: