Цель вижу (СИ)

Галерея порадовала меня тысячей и одной фоткой, которые мне были совершенно не нужны, — преимущества идеальной памяти — но которые я всё равно просмотрела до конца, дойдя до фотографий моего детства, где я с тремя зубами улыбалась в камеру, находясь в объятьях черноволосого мужчины.

— Папа, — улыбнулась я.

Вспомнив, зачем я вообще затеяла эту канитель, я просмотрела приложения, отметила те, которые мне могут пригодиться, и те, которые могут годиться, как лекарство от скуки.

— «Doodle Jump» на страже вашего душевного здоровья, — хихикнула я.

Выйдя на рабочий стол, я уставилась на фотографию обоев — рыжеволосая девушка с яркими веснушками и синяками под глазами, не сдавшимися на милость тональнику, оттягивала средним пальцем веко, показывая фотографу язык и сводя глаза к носу, что в общем-то придавало лицу глуповатое и несуразное выражение.

— Красотка! — подмигнула себе я, являясь, впрочем, довольно субъективным оценщиком. — А красота, как известно, спасёт мир! По крайней мере, на спасение своего мира красоты должно наскрестись достаточно…

========== Глава 4. “Земля вызывает Марс” ==========

***

— Зараза! — выкрикнула в бешенстве я, едва не порвав бумагу на части. — Это дерьмо не сходится!

Моё помешательство продолжалось уже четыре недели. С тех пор, как моя нога оказалась на заводе «Enphase Energy», компании, которой суждено было пролить свет на моё беспросветное существование в этом времени, я ни на секунду не переставала просчитывать в уме схемы и вероятности. Моя способность подвергалась насилию не менее пятнадцати раз на дню, — чтобы призвать воспоминание, точное до малейших деталей, требуется немало сил — а, если бы я смогла найти здесь зеркало, то, уверена бы, поразилась своей измождённости, отпечатавшейся на лице в призывное слово «Спасите!».

Когда я яро убеждала себя, что могу справиться со всеми трудностями, то верно недооценивала тот громадный пласт работы, который мне надо будет сделать в одиночку. Солнечные батареи находились в плачевном состоянии, требовался тщательный ремонт, осознав масштаб которого я выпучила глаза от удивления и находилась в полном шоке, не двигаясь и едва дыша около тридцати минут.

В рабочем состоянии находилась лишь одна батарея, — очевидно, новая, раз была плотно накрыта полиэтиленовой упаковкой, порванной лишь в нескольких местах — которую мне пришлось вручную очищать от мусора и грязи, а после — пыхтеть, балансируя на высоте и замещая негодные детали. Вся свистопляска заняла три с половиной недели, в которые мне приходилось заботиться ещё и о себе. Поиск еды и добыча воды занимали неприлично много времени, ведь я внезапно осознала, что не могу питаться святым духом, когда упала от изнеможения у полуразрушенной стены. Повезло тогда — ни одному хищному животному не пришло в голову соваться в здание, но с тех пор я стабильно питаюсь один-два раза в день, если повезёт.

Основой моего рациона стала рыба, весьма обнаглевшая и расслабившаяся, раз стабильно попадала в неловко расставленные мною сети, над которыми я билась два вечера, сшивая найденные мешки из-под картошки. Рыбак, как оказалось, из меня не очень, но рукодельница вполне сносная, что, впрочем, не мешало мне выкидывать порванную одежду в дальний угол и забывать о ней до худших времён.

Охотник и стрелок из меня хреновый тоже, что я поняла, когда, увидев зазевавшуюся пташку, попыталась застрелить её из пистолета. Мало того, что израсходовала патрон, так и спугнула всё местное вороньё, взлетевшее вверх с громким клёкотом. «Ну, хоть в медведя с близкого расстояния должна попасть. Наверное…»

Как оказалось, человек довольно слабое существо, живущее припеваючи лишь в обществе. Но когда он оказывается в условиях дикой природы, то понимает, что он — имбецил, в совершенстве владеющий лишь своей профессией и не имеющий понятия ни как расставлять ловушки на зверей, ни как определять время по солнцу, ни как, чёрт подери, справиться с одиночеством и не начать кидаться на стены.

— Я бы согласилась даже на общество Остин, — пожаловалась себе я. — Вот именно так и выглядит отчаянье…

Хихикнув, я подумала и сказала:

— Пока меня спасают мои шуточки, но что будет дальше? Прочитанная статья о людях в изоляции не добавляет оптимизма. Какая стадия будет дальше? Сначала появится воображаемый друг, начнётся апатия, после — депрессия, мои когнитивные возможности начнут снижаться, возникнет дезориентация в пространстве и времени. А если долгое время будет отсутствовать общение, то мозг начнёт самостоятельно его воспроизводить, и появятся галлюцинации.

Хоть я и говорила всё это мерным и спокойным тоном, убеждая себя, что это меня не коснётся, по спине всё равно пробежали мурашки при мысли, что я могу даже не осознавать своё сумасшествие, ведь вокруг появятся чётко детализированные образы — здесь моя память играла против меня.

— Лучше бы моей способностью были прыжки во времени, — напряжённо улыбнулась я. — Ни чёртова Комиссия, ни чёртов апокалипсис… Да что может вообще страшить, когда ты обладаешь временем?