Цель вижу (СИ)

— И хочу сразу расставить границы! — вдруг вспомнила важный момент я. — Я ни за что не буду терпеть насилия, угроз, шантажа и допросов в любом виде. Я имею право на свои тайны, и я буду уважать твоё право на свои. И видит Бог, если ты посмеешь направить на меня пушку, сделать мне больно или приставать…

Наклонившись к его лицу, я сузила глаза и рассерженно прошипела:

— Я в лепёшку разобьюсь, но превращу твою жизнь в сущий кошмар!

Сморгнув и затолкав свою ярость поглубже до худших времён, я улыбнулась.

— Ну, а пока мы друзья, я буду делать всё возможное, чтобы сделать наше, э-э-э, сосуществование лучше. Так как, готов к сотрудничеству? Или будем лаяться и бить друг друга, пока смерть не разлучит нас?

Ослабив крепления на лице, я выжидательно уставилась на мужчину.

— Пожалуй, я готов попробовать сотрудничать с тобой, — сказал он расслабленно и непринуждённо, будто не валялся предо мной обездвиженной тушей.

Я важно кивнула, сдерживая смех.

— И ещё одно условие — ты ни за что не будешь ночевать в моей палатке. Не думаю, что готова терпеть рядом с собой ночью волосатого, потного и агрессивного мужика, не наигравшегося в детстве в солдатики.

— Намёк на пушку? — приподнял бровь он, ухмыльнувшись. — Я и не претендовал — истеричные дамочки с раздвоением личности меня не прельщают.

— Не истеричные, а осторожные, — назидательно сказала я, ослабляя путы.

— То есть раздвоение личности тебя не смутило? — продолжил издеваться он.

Выдавив смешок, я подавила порыв его ударить и сказала так ласково, как только могла:

— Я же о тебе забочусь, дорогой. Пусть во мне будет хоть один недостаток, чтобы тебе было спокойней. Раз ты не опровергнул ни одно моё оскорбление, то с самооценкой у тебя туговато.

На удивление он не обиделся, а оглушительно расхохотался так, будто бы услышал анекдот года.

«И ты собралась сотрудничать с этим, » — сказал бы мой друг — плюшевый заяц Димка, — если бы мог говорить. — «Ты, конечно, в отчаянии, подруга, но такие знакомые — это… перебор. Полный.»

Я бы непременно с ним согласилась, но в качестве оправдания неловко бы объяснила, что была бы не против компании любого, даже самого отпетого мерзавца, так как я явно не в порядке, раз начинаю одушевлять плюшевого зайца.

— Что же, познакомимся ещё раз? — сказала я, высвободив мужчину из плена нано-технологий и моего обаяния, разумеется. — Меня зовут Александра Морозова, и, пожалуйста, не дай мне пожалеть о том, что я рассказала настоящие имя и фамилию.

— Пятый, — хмыкнул он, никак не прокомментировав мою шифровку.

Я озадаченно уставилась на него, чувствуя, что, чёрт побери, жалеть всё-таки начинаю. «Он издевается?».

— Пятый Харгривз, — дополнил он, ища что-то в моих глазах.

— Что-то знакомое… — вдруг наморщила лоб я, активируя способность.

***

— Либо они идиоты, либо за ними стоит кто-то очень могущественный, — равнодушно сказал отец, читая газету. — А раз их не повязали до сих пор, то верно второе предположение.

Одиннадцатилетняя я сидела за стулом и легкомысленно болтала ногами, с волнением ожидая мнение отца на принесённую статью.

— Милый, мы же договаривались, никакой прессы за столом, — лёгким щебетом сказала мать — в её голосе слышалось неприкрытое волнение. — Саша, это касается и тебя. Вы не могли обсудить это позже?

— Мам, ты же знаешь, что «позже» никогда не получается, — закатила глаза я. — Папа бы опять придумал тысячу отговорок, чтобы обложиться горами бумажек.

— Эти «бумажки» тебя кормят, — ничуть не смутился он, отпивая кофе. — Настанет время, и обкладываться ими будешь и ты.

— Держи карман шире, — подняла нос я. — Буду заниматься только тем, что мне будет нравиться.

— Учитывая твои вопросы, я уже могу представить будущее, в котором ты будешь бороться со злом. Ты уже придумала супергеройский костюм, солнышко?

— Андрей, — предупреждающе сказала мама — её всегда очень нервировали разговоры, так или иначе касающиеся моей «странности».

— Это лишь шутка, — примиряюще сказал он. — Да и американскую газету за стол принёс не я. Но это весьма любопытно… Можешь представить, что чокнутый миллионер Харгривз собрал под своим началом малолетних детишек, которые на прошлой неделе предотвратили вооружённое ограбление, и не только не загремел в тюрьму, но и получил одобрение общественности?

— По-моему он их дрессирует, — возбуждённо предположила я — истории про других «особенных» всегда меня будоражили.

— Совершенно верно. Посмотри на фото — мальчишка с ног до головы покрыт чужой кровью, но выглядит не испуганным, а смущённым вниманием папарацци.

— Интересно, а этот чудила специально выбирал детей со способностью поразрушительней?

— Маловероятно. Неизвестно, можно ли их диагностировать в младенчестве. Да и следить за ним хоть как-то должны были, эксперименты над детьми в этом возрасте очень…

— Хватит! — не выдержала мать, со звоном поставив чашку на блюдце. — Дрессировка? Эксперименты? Как вы можете говорить о детях, как о лабораторных крысах?

Я пристыженно опустила голову, отец же не повёл и бровью.