Цель – Перл-Харбор

Торопов заново написал все, что помнил о «Красной капелле», о Треппере, о Шандоре Радо, выругал себя, что забыл, под каким именем Радо работал в Швейцарии, но успокоил себя мыслью о том, что работал-то он под прикрытием картографической фирмы или магазина географических карт, а их в Швейцарии в любом случае немного.

На следующий день Нойманн заказал дубль по ученым, с особым акцентом на граждан Союза, и Торопов снова выписывал фамилию за фамилией: Келдыш, Курчатов, Королев, Сахаров… – десятки фамилий, с краткой характеристикой: чем именно занимались эти люди, в какой области работали. Потом был запрос на советский генералитет, потом на достижения в медицине, потом по течению Второй мировой войны, о причинах неудачи наступления на Москву…

Торопов писал о решении нанести удар по Киеву, о неготовности Германии к зиме, о сибирских дивизиях, о нелепом вступлении Германии в войну с Америкой, когда никто Гитлера об этом не просил, о Перл-Харборе и о возможной причастности президента США к провокации этого удара, об «Энигме» писал… Потом вспоминал фамилии мировых политических деятелей послевоенного периода, советских и западных. Особо указал на антисоветчика Трумэна и не забыл упомянуть, что один из самых влиятельных людей Америки – глава Федерального бюро расследований – педик и что его на этом можно зацепить и завербовать.

Потом снова об ученых, но только о физиках. Потом о немецких генералах, участвовавших в заговоре сорок четвертого, потом о войне на Тихом океане… И снова о политиках. Об оружейниках – тут Торопов, злорадствуя, подробно, насколько мог, написал о промежуточном патроне и даже немного пожалел, что о командирской башенке на танках можно не писать – у немцев с этим все и так в порядке.

Немцы работали с его записками, это понятно. И это обнадеживало. И сулило очень неплохие перспективы.

В одно из воскресений, после завтрака, Краузе вдруг спросил как о чем-то само собой разумеющемся: «Бабу худую привезти или предпочитаешь полных?»

– Стройную, – не задумываясь, ответил Торопов. – Блондинку.

Действительно, чего тут стесняться? Он – мужчина, имеет определенные потребности. И женщина – баба, как выразился Краузе, – ему не помешает. И о статусе тоже стоит подумать, положено – пусть привозят.

Проститутка, кстати, оказалась так себе. Да, стройная, даже излишне, но не первой молодости, с прокуренным голосом, не понимающая ни слова по-русски… Кроме того, бельишко у нее, мягко говоря, было непривычного фасона, а когда оказалось, что брить подмышки и прочие разные места в привычку у дам этого времени еще не вошло, Торопов чуть не отказался от услуг прелестницы. Потом немного выпил, успокоился и даже получил удовольствие.

В конце второй недели его пребывания в пригороде Берлина, в субботу, Нойманн неожиданно принес пакет с серой формой СД и приказал ее надеть. Без объяснений – просто бросил бумажный пакет на кровать и объявил, что через пять минут Торопов должен быть готов. Когда Торопов оделся, штурмбаннфюрер поправил на нем галстук, поставил к белой стене стул, приказал садиться и сделать умное лицо. Насколько это возможно в вашем случае, с вежливой улыбкой добавил штурмбаннфюрер.

Вошел Пауль, принес с собой фотоаппарат на деревянной треноге. Не студийный ящик, а относительно небольшой, компактный фотоаппарат со вспышкой. Кажется, «лейка». Непатриотично, подумал Торопов.

– Смотрим сюда, – сказал Пауль, наводя объектив на него. – Улыбку убери, идиот!

Торопов придал лицу серьезное выражение, хотя в душе ликовал и даже беззвучно орал от радости.

Не в некролог же они поместят эту фотографию, правда? Не к приказу о расстреле подколют. Для документов, как пить дать. Для настоящих документов, в которых Торопов будет обозначен как официальный сотрудник СД.

Так, а не иначе.

Для фотографии на пропуск можно было сфотографироваться и в штатском, ведь так? А если его для этого нарядили в форму…

Торопов посмотрел на левую петлицу мундира – четыре кубика и две полоски внизу. И погоны с… как это?.. С одной «шишечкой». Что-то офицерское… Торопов мысленно выругал себя за то, что не выучил в свое время немецкие знаки различия. Даже когда несколько раз искал их в справочниках – ничего не запомнил.

– Обер-штурмфюрер, – сказал Нойманн, заметив взгляд Торопова. – Старший лейтенант. У вас же там было звание? Офицер запаса? Кто?

– Лейтенант.

– Ну, мы вас повысили в звании, имейте в виду. – Нойманн протянул руку, словно собирался по привычке снова хлопнуть Торопова по плечу. – Ладно, полюбовались и хватит. Снимайте форму, переодевайтесь в свое и – за работу.

По плечу Нойманн не хлопнул – побрезговал, наверное. Снятую форму унесли, а фотографию Торопову так и не показали.