Цейтнот. Том I

Впрочем, лучше бы так продолжалось и дальше. Это я со всей отчётливостью осознал, когда был остановлен на выходе из лабораторного корпуса караульными и оказался без каких-либо пояснений препровождён ими в приёмную Вдовца.

Что дело дрянь, стало ясно, как только увидел в кресле хозяина кабинета капитана Городца — майором я решил не именовать его даже мысленно, дабы случайно не оговориться и не попасть впросак. Здесь же проглядывал какие-то бумаги Евгений Вихрь, а на диванчике скромно устроился Альберт Павлович, и его мягкое округлое лицо сейчас как никогда походило на маску, живыми казались только глаза.

Сам Вдовец, заламывая руки, расхаживал по кабинету, именно он и потребовал от меня объяснений:

— Ты зачем в субботу к Медунцу заходил?

— Простите? — продемонстрировал я растерянность, хоть и прекрасно понял, что речь идёт о моём позавчерашнем визите в лабораторию Леопольда. Просто усомнился в праве научного работника задавать вопросы в присутствии специалистов вполне определённого профиля.

И да — его моментально заткнули.

— Филипп Гаврилович, дальше мы сами, — сказал Евгений Вихрь и попросил: — Ответь на вопрос.

— Для участия в эксперименте требовалось подписать отказ от претензий к институту, вот Леопольд и попросил зайти, — сообщил я. — Лаборантка, которая сейчас за секретаршу, слышала наш разговор.

Вдовец бросил стучать горлышком стеклянного графина о край стакана и с истеричными нотками выкрикнул:

— Эксперимент! — Он начал капать в воду какой-то пахучий препарат и уже куда тише пробурчал себе под нос: — Эксперимент, подумать только!

На сей раз начальник оперчасти его реплику проигнорировал и спросил:

— За последний месяц ты заходил туда девять раз. Зачем?

— Да без какой-либо определённой цели, — пожал я плечами. — И не только там встречались, ещё и в буфете чай вместе пили. Приятельствуем, вот и общались. А что стряслось-то?

Стряслось явно что-то серьёзное, поскольку Вихрь ничего не ответил и задал очередной вопрос:

— Сколько ты там пробыл в субботу?

— Подпись поставил и ушёл. Меньше минуты, думаю.

— Кто-то ещё был при этом в лаборатории?

— Семён — ассистент Леопольда. Больше никого.

— За тобой заперли?

— Там пружина и айлийский замок с защёлкой. Специально запирать не нужно.

— Дверь во второе помещение была закрыта?

Я уже понял, что никто мне ничего объяснять не станет, поэтому от встречных расспросов воздержался и кивнул.

— Закрыта — точно. Заперта или нет — не проверял.

— А сейф?

— Сейф всегда закрыт.

И тут вновь отмер Вдовец.

— При тебе его когда-нибудь открывали? — выстрелил вопросом заведующий лабораторий. — Знаешь, что там хранилось?

— В сейфе-то? — уточнил я и стрельнул взглядом сначала на Георгия Ивановича, а затем на Альберта Павловича, миг поколебался и впервые за беседу соврал: — Понятия не имею, что в сейфе хранилось. Мы просто чай пили и о всякой ерунде болтали. Работу не обсуждали. У меня образование не то.

Городец упёрся ладонями в столешницу и с решительным видом поднялся из кресла.

— Филипп Гаврилович, немного позже мы вас ещё побеспокоим, а пока приходите в себя.

— Я с вами!

— Не нужно, — остановил его Вихрь.

Альберт Павлович тоже оставаться в кабинете не пожелал, встал с диванчика, потянул носом воздух и уточнил:

— «Валокордин»?

Вдовец кивнул.

— Да, мне привозят из-за границы. У нас не сыскать.

— А вы пятьдесят грамм коньячку примите и полегчает, — посоветовал Альберт Павлович и указал на дверь. — Пётр Сергеевич, вы с нами.

Ну я и пошёл, конечно. В приёмной меня так и дожидались два сотрудника Бюро оперативного реагирования в полной боевой выкладке, эти пристроились сзади, и я ощутил сосущую пустоту в животе, но поглядел на кураторов и раньше времени паниковать не стал.

Сейчас всё прояснится само собой: идём-то в лабораторию Леопольда!

Коридор оказался перегорожен бойцами ОНКОР, распахнутую настежь дверь осматривали эксперты, рядышком беседовали старший советник Спас и Эдуард Лаврентьевич — специальный агент контрольно-ревизионного дивизиона, встречаться с которым мне доводилось уже дважды. Тут же вышагивал туда-сюда с заложенными за спину руками директор Бюро оперативного реагирования.

— Ну? — хмуро бросил при нашем появлении Роберт Маркович. — Есть подвижки? Линь, если ты…

— Мой подопечный, — немедленно перебил его Альберт Павлович, — проходит по этому делу свидетелем, только и всего!

— Свидетелем чего?! — возмутился я. — Я сюда просто бумажку подписать заскочил! При мне ничего не происходило!

Городец ощутимо пихнул меня в бок, грозно встопорщил усы и пробурчал:

— Поговори нам ещё тут!

Евгений Вихрь указал на распахнутую дверь и сказал:

— Проходи, только ничего не трогай.

Все эти расспросы заранее приготовили к тому, что ничего хорошего в лаборатории меня не ждёт, ничего хорошего там и не оказалось, ещё и воняло, несмотря на распахнутое настежь окно, редкостной дрянью. Только запах — ерунда, можно и потерпеть.