Царство Страшных

— Возможно, они охотятся за моим богатством. Монеты только из одного игрового зала могли бы помочь финансировать войну. — Он мягко улыбнулся. — Пожалуйста, пройдите в ваши гостевые апартаменты. Я был бы небрежен, если бы не устроил праздничный бал в честь вас обоих.

С этими словами Жадность и его стражники направились обратно в замок. Я подумала о том, чтобы бросить несколько огненных бутонов им в пятки, идея наблюдать, как они запрыгивают в замок, немного забавляла, но воздержалась. Гнев все еще наблюдал за мной, как будто я могла потерять контроль и сжечь королевство дотла.

— Я говорил тебе, — тихо сказал я, — тебе нечего меня бояться.

— Я знаю. — Взгляд Гнева переместился на территорию. — Но знаешь ли ты?

Я перевесилась через парапет, уставившись вниз на тлеющую лужайку, тела наших врагов теперь были не более чем горсткой пепла.

Это должно беспокоить меня, обладающую достаточной силой, чтобы уничтожить две дюжины ведьм, не вспотев. Нонна может быть там, внизу, среди мертвых. И все же я ничего не почувствовала. Кроме, возможно, удовлетворения от того, что я защитила того, кого люблю. Что заставило меня понять, почему мой муж был осторожен с освобождением богини мести во мне.

Я снова обратил свое внимание на Гнева.

— Я бы хотел избавиться от запаха дыма, прежде чем мы оденемся для сегодняшнего вечера.

* * *

Неудивительно, что бальный зал Жадности был бронзовым декадансом. Как всегда в его игровых залах, все казалось богатым, роскошным, лучшим, что можно было купить за его монету.

Цвета богатства, изобилие хороших металлов, шелк и бархат, и огромное количество произведений искусства, представленных в великолепных рамах. Это была комната, показывающая принца жадности во всей красе.

Гнев и я медленно шли вокруг бальной зоны. Он не много сказал с тех пор, как мы искупались и переоделись в более формальную одежду, его эмоции невозможно было прочесть.

Но я не была дурой. Я поняла, что показав себя во всей красе, позволяя ярости разгуляться, навлекла проблем. Но он знал о нашей стратегии больше; он придумал ее еще до того, как мы покинули Дом Гнева. В отличие от своего брата и армии Жадности, Гнев не был застигнут врасплох этим вечером.

Он знал, что если кому-то из нас будет угрожать опасность, я высвобожу всю свою силу без сожалений. Я поклялась, что никто не отнимет нас друг у друга.

И я сделала это.

Тем не менее, я не могла не задаться вопросом, сожалел ли он о какой-либо части нашего подхода. Ведь генерал предпочитал сражаться более буквально, в рукопашной; моя готовность отбросить эту вежливость и уничтожить могла бы его обеспокоить.

Гнев не использовал магию в сражении, когда на нас напали волки, но он использовал ее как дополнение к кинжалу. Беспокойство все еще оставалось во мне.

Было невозможно сказать, пробуждалась ли моя смертная совесть или это были всплески страха от ближайших лордов и дам.

— Леди Эмилия. — официант подошел с бокалами игристого вина, бледно-золотого, розового и лилового цветов на выбор. Золотые хлопья плавали во всех бокалах, как другая форма жадности. Я выбрала розовое вино и осторожно сделала глоток. Гнев выбрал лилового цвета, и мы продолжили нашу молчаливую прогулку по бальному залу.

Много мурашек пробежались по моей руке, когда группа леди и лордов прошли мимо нас. Более смелые склоняли головы, бормоча «Принц Гнев. Леди Эмилия» прежде, чем они находили повод уйти.

Что-то неприятное вклинилось мне под ребра.

Я не ожидала их благодарности, но отведенные взгляды и всплески страха были сюрпризом. Определенно нежеланным. Трудно было понять, был ли их страх направлен исключительно на меня или же они опасались Гнева. В последний раз, когда он был здесь, он разрушил игровой зал своим легендарным гневом. Возможно, мы оба были объектами страха.

Хотя моему мужу не составило труда привлечь на свою сторону других мужчин. Несколько лордов вежливо болтали о битве, которой не было, и потягивали свои напитки, давая себе повод спешить прочь, как только Гнев напомнил им, как моя огненная магия спасла их.

Гнев нежно сжал мою руку.

— Хочешь потанцевать, миледи.

— Да.

Мой муж повел нас на танцпол; это была блестящая бронза, которая отражала наши тела нечетким, искаженным образом. Это соответствовало тому, что я чувствовала внутренне: искажение и неясность. Я не привыкла смешивать смертные эмоции со своими бессмертными чувствами. Мне казалось, что две половинки меня пытаются соединиться, но одна половина была маслом, а другая водой. Как бы я ни старалась смешать их вместе, они оставались отдельными, почти воюющими друг с другом.

Гнев держал меня неприлично близко, когда музыканты заиграли вальс, его рука скользнула по моей спине достаточно низко, чтобы медовое тепло разлилось по моим венам. Если он пытался отвлечь меня от иголок беспокойства, пересекающих комнату, то это почти сработало.

Пока я не обратила свое внимание на герцога Девонского и не почувствовал жар его злости. Он быстро повернулся к мужчине, с которым танцевал, и сказал что-то, что заставило демона усмехнуться. За мой счет, скорее всего.