Царство Страшных

Зависть, который до сих пор молчала, заговорил.

— Знаешь, мне любопытно. Каково это, знать, что твоя мать любит Эмилию? У меня нет матери, но я думаю, что это неприятное чувство. То, которое вдохновило мой одноименный грех.

Я почувствовала легкую пульсацию греха Зависти, настолько тонкую, что моя сестра могла и не заметить, что он вообще использовал магию. Ее глаза сузились.

— Чтобы это было правдой, наша мать должна проявить интерес к нашему существованию. Она создала нас, а затем перешла к следующей мимолетной фантазии. Ты видишь ее здесь? — Виттория даже не удосужилась сделать вид, что огляделась. Хотя ее использование термина «создать» заставило меня съежиться. Видимо, мы не рождены. Это была еще одна странность, к которой мне пришлось привыкнуть, хотя моя сестра совсем не выглядела обеспокоенной. — Старухи здесь нет, потому что у нее есть дела поважнее, души, которые нужно мучить, и все, чем она занимается.

Улыбка Зависть была кошачьей — большая хищная кошка, которая вот-вот набросится.

— Мои шпионы шептали интересные истории. Те, которые Эмилия может подтвердить.

Еще одно мягкое мерцание его греха. Я осталась на месте, не двигаясь, не желая разрушать чары. Хотя внутренне я кричала, чтобы он поторопился. Антонио нужно было вернуть свое сердце.

— Хотела бы знать, где ваша мать была в последние годы?

Зависть продолжил язвительным тоном:

— Что она делала?

А потом я увидела это. Легкое движение тени на стене.

Кто-то стоял вне поля зрения. Я напряглась, надеясь, что Зависть почувствовал что-то, чего не заметили мои притупленные смертные чувства, и именно поэтому он начал отвлекать моего близнеца. Виттория не отнимала внимание от принца, что заставило меня задуматься, знала ли она уже о том, кто медленно приближается, и не беспокоилась ли она. Или если бы она наложила чары, спрятавшись от нее. Я молилась, чтобы последнее было правдой.

— Мне все равно, — наконец сказала Виттория. — Она не пыталась сломить наши заклинания. Не удосужилась прийти к нам на помощь. Она создала нас для наблюдения за преступным миром, а потом ушла. Она прекрасно умеет исчезать, путешествуя в любое царство или вселенную, которые поразят ее воображение. Может пройти тысяча лет, прежде чем мы снова увидим ее.

— Дом Гнева — своеобразный выбор места жительства для того, кто не интересуется своими дочерьми. Ну, — исправился Зависть, — по крайней мере, одной из них.

Он посмотрел на меня.

— Я полагаю, что ее титул был Покровительницей проклятий и ядов.

— Селестия. — Мой голос прозвучал потрясенным шепотом. Я не отвечала Зависти. Я разговаривала с женщиной с серебристо-лиловыми волосами, подошедшей сзади моего близнеца.

Ее темные глаза встретились с моими, прежде чем опуститься на следы когтей на моей груди.

Что-то вроде гнева вспыхнуло в ее древнем взгляде, что-то, в чем я узнала в себе.

От одного моргания к другому она призывала корни над нами, отрывала их от потолка и обвивала ими Витторию, сковывая ее руки, ноги и тело. Моя сестра дернулась, совершенно застигнутая врасплох, а затем замерла, когда Старуха встала перед ней.

Улыбка Селестии пугала монстров. Здесь стояла не просто богиня подземного мира, а его создательница.

— Привет, дочка.

Десять

— Мама. — Шок Виттории рассеялся почти сразу же, как и появился. Она боролась со связывающими ее корнями, выкрикивая угрозы и проклятия. Селестия смотрела, равнодушно. Моя сестра была могущественной богиней, но матрона была Старухой. Титаном. Похоже, поняв это, Виттория замерла, тяжело дыша, ее взгляд стал еще жестче. — Ты показала свою точку зрения. Отпусти меня.

Прутья моей камеры вспыхнули лавандовым сиянием, а затем провалились под землю. Я осторожно перешагнула барьер и почувствовал облегчение, когда вышла из камеры без боли и трудностей.

Я бросилась к камере рядом со своей, крепко схватившись за прутья. Изломанное тело Антонио валялось на полу, лужа рубиново-красной крови отражалась в свете факела. Моя близняшка, лежащая на алтаре, такая же лужа крови, окружавшая ее, промелькнула перед моим мысленным взором. В отличие от моей сестры, Антонио не был бессмертным. Он больше не встанет. Он сгниет, и его кости в конце концов превратятся в пыль. И превратились бы навсегда. Неважно, что он сделал со мной, он не заслужил этого.

— Помогите ему, — я повернулась к Старухе, — пожалуйста. Верни ему его сердце.

Внимание Селестии переключилось на тело. В ее выражении не было ничего, что указывало бы на ее мысли. Она оглянулась на меня.

— Он ушел, дитя. Вернуть его сейчас… это неестественно. Он не был бы естественным.

Я в отчаянии перевела взгляд с Старухи на своего близнеца.

— Виттория вернула оборотень обратно. И Антонио не умер естественной смертью. Должен быть какой-то способ исправить это.

Селестия вытащила банку с его сердцем из эфира и показала мне. Я хотела отвернуться, но заставил свой взгляд не дрогнуть. Селестия постучала по стеклу.

— Оно больше не бьется. Ничего не поделаешь. Он сейчас вне нашей досягаемости. Ты должна отпустить его, Дочь Луны.

— Я не могу.